Обычно до полного совершеннолетия аристократ не может выйти из рода. А вот после получает такое право. Но используют его крайне редко — человеку, которому с детства привили ценность кровных связей, сложно эти связи порвать или даже ослабить. Да и к тому же другие аристократы на таких выходцев смотрят косо.
И всё же я стал интересен Канцлеру. И тот попытался склонить меня к военной службе во благо империи. Откровенно говоря, выбор средств в этой ситуации даже у Канцлера был ограничен. Использовать максимально сильное прямое давление в духе прямых угроз или взятия заложников (типа убьём твою родню, если откажешься) — недопустимо. Заложники могут умереть своей смертью или в результате несчастного случая, и тогда армия получит озлобленного обезумевшего Гуру.
Так что выбрать откровенно насильственный путь — недальновидно. Эффективней заинтересовать — пообещать все те же золотые горы. И ведь так и было! Это настолько естественный ход людей Канцлера, что я даже не обращал особого внимания — мне несколько раз звонили из «Военного университета», рассказывали о жаловании офицеров, о возможностях карьерного роста, о том, что, в конце концов, даже генерал-губернатором можно стать. Тёте и братьям подкидывали листовки в надежде, что они повлияют на меня.
Рутина. Я не повёлся. Тогда и оставалось действовать хитростью, в надежде, что я не додумаюсь, что за всем этим стоят люди Канцлера.
Притом я прекрасно понимаю, что для Канцлера я хоть и полезное приобретение, но тратить на мою вербовку колоссальные ресурсы он не намерен, хватает более приоритетных дел. И в конечном итоге, если я всё же ускользну из его лап и не пойду на Золотой Курс, Канцлер мало что потеряет. Ведь я всё равно остаюсь подданным империи — в случае тяжёлой войны с другим государством, мне придётся защищать свой дом. Ну а в мирное время, я, как минимум, плачу налоги в казну.
Единственно, что теряет Канцлер — моё хорошее мнение о себе. Но если бы Годуновы боялись негативных отзывов, не просидели бы у власти четыреста лет.
В общем, после того как я проигнорировал заманивание в армию плюшками, у Годунова оставалось мало вариантов. Мы с Арвином понимали, что моё слабое место — мои люди. Но трогать наёмных работников как-то уж совсем странно. Значит, остаётся семья.
К братьям в класс перевёлся новенький, который восхищался мной и рассказывал Глебу с Борей, как здорово быть имперским офицером, и что у меня обязательно это получится.
Но… После того как мы переехали в усадьбу, я разрешил братьям ходить в школу по желанию, при условии, что они будут заниматься дома и демонстрировать мне свои знания. Можно было вообще запретить им посещать школу, как потенциально опасное место… Но я не из тех, кто станет ограничивать свободу передвижения близким. К тому же потенциальные опасности — полезный опыт.