БОГАТЫРСКАЯ ПОСТУПЬ МИЛЛИОНОВ
Давно уже не было так весело в доме Ангелиных, как в день тридцать первого декабря 1958 года. Встречать Новый год собралась вся большая семья — двадцать восемь человек — Пашины братья с женами, сестры с мужьями, их дети. Не было лишь Светланы: она училась в Московском университете и не могла приехать в Старо-Бешево.
С самого раннего утра Ефимия Федоровна возилась на кухне, огонь из печи таинственно озарял ее лицо.
Было уже пять часов, но Паша с работы еще не возвращалась. А ведь надо было еще поджарить поросенка, испечь пирожки, накрыть стол. Наконец в шесть часов пришла Паша и принялась помогать матери по хозяйству.
Как только легли сумерки, Никита Васильевич пошел включить свет у парадного подъезда. Валерик бросился зажигать елку.
Все суетились, шутили.
— Наденька… Надюша! — Ефимия Федоровна окликнула свою дочь, приехавшую из Луганска с мужем и детьми. — Ну-ка отведай, — и, улыбаясь, положила перед ней пухлый пирожок. — Прелесть. Пальчики оближешь…
Близилось к двенадцати. Из Москвы передавали новогодний концерт. В соседней комнате, где танцевала молодежь — внуки и внучки Никиты Васильевича, слышались возгласы, смех.
Пашины родители были счастливы. Какая дружная семья!
На Паше было синее платье: под Новый год нельзя надевать черного — это приносит несчастье. Суеверие? Конечно. Но это ведь просьба матери. Зачем же ее волновать?
Никита Васильевич время от времени подгонял ребят, предупреждал, чтобы не опоздать проводить старый год. Он стоял у стола и откупоривал бутылку. На нем сегодня парадный синий костюм, белая рубашка с новым галстуком.
Старший сын Василий Никитич в раздумье стоял у окна и ни в какие разговоры не вмешивался.
— Ты чего грустный? — спросил отец, ставя бутылку шампанского на стол.
— Я? Просто думаю.
— О чем, если не секрет?
— Всякое лезет в голову… Стареем, батя. Время летит быстро, не угнаться. Вот уже Светлана на четвертом курсе университета, Валерик — студент, маленькая Сталинка кончает школу, наконец я стал дедушкой и в отставку ушел…
— И это все твои думки, полковник в отставке. — Старик покачал головой. — Верно, годами стареем. Но, знаешь, для народных дел старость не помеха. Знай, сынок, что и убеленный сединами человек тоже может хорошо работать на пользу обществу.
— Да, да, конечно.
— Я чуточку годами старше тебя, а представь, в старики еще не записываюсь. Или возьми вон Степана Иваныча. Попробуй сказать ему «старик». Так огреет, что век не забудешь. За седьмой десяток перевалило, а сам явился к Коссе и потребовал работы. Сперва предложили ему ухаживать за одной лошадкой. А ныне он командует всем лошадиным составом. Вот как!..