, а приняли меня, как Ангела Божия, как Иисуса Христа. Как вы были Блаженны! Свидетельствую о вас, что если бы возможно было, вы бы и исторгли бы очи свои и отдали мне» (4:14–15). (очевидно, речь идёт о болезни глаз у Павла.) Заметим, что Павел вспоминает о необращенных язычниках, «закоренелых во всяческих грехах плоти», которых он обличал с таким негодованием выше. Но здесь ситуация иная. И Павел, отдавая им должное, тем не менее, приравнивает их к отступникам, хотя не в язычество, но в закон. Что, очевидно, не одно и тоже. Но?..
И предаваясь воспоминаниям, он стремится воссоздать атмосферу былой благости и доверия, в которой проходило их обращение в истинную веру. Использовав и чувство сострадания, которое столь явственно, по его словам, они проявили. Было это или нет, но слышать о себе такое всегда приятно. И Павел это учитывает. А потому и не грех вспомнить о своих немощах. Как всегда, в подобных ситуациях он взывает к слабости, но никогда проявлению силы. Для него сила – в силе духа. А тело предназначено для мученичества. Как у Иисуса.
Вспомним, что завершает Павел этот фрагмент страстным пафосным панегириком: «Свидетельствую о вас, что, если бы возможно было, вы исторгнули бы очи свои и отдали мне»(4:15). После такого признания разве можно было вспоминать о каких-либо разногласиях? Чтобы не говорили о Павле, он был, если не выдающимся ритором, но психологом определённо. Уже невозможно было сомневаться в его искренности: «Итак, неужели я сделался врагом вашим, говоря истину?» (4:16). Лишь ваши враги «Ревнуют по вас нечисто, а хотят вас получить, чтобы вы ревновали о вас» (4:17). И деликатная укоризна в адрес собеседников: «Хорошо ревновать в добром всегда, а не в моем только присутствии у вас». И призыв к возвращению: «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос!» (4:19). Он переходит на доверительный язык семьи, жаждущей возвращения заблудших сыновей, на язык традиции, положенной Иисусом. И продолжает в той же родственной тональности: «Хотел бы я теперь быть у вас и изменить голос мой, потому что я в недоумении о вас» (4:20). Собственно, Павел немного лукавит: его, голос, он непрерывно меняет. Но Павел, несмотря на всю красочность своего стиля метафоры рождения, безусловно искренен. Он физически испытывает боль за рождение каждой общины, он болеет и готов их «лечить» и пестовать до «изображения в них Христа». Но дети так часто бывают неблагодарными и непослушными. И забывают своих родителей, как показали дальнейшая история тех же церквей в отношении Павла. А воздействовать на них можно разве что «изменением голоса». И остаётся быть в вечном «недоумении».