«Бедная Мэри, – подумала я. – Целый день провести на холодном взморье и вернуться вот в такую обстановку».
– Я пришла, чтобы повидаться с Мэри и Джозефом, миссис Эннинг, – произнесла я. – Они где-то поблизости?
– Джо сегодня получил работу на мельнице. А Мэри внизу.
– Вы видели тот череп, что они принесли вчера со взморья? – не удержалась я от вопроса. – Крайне необычная вещь.
– Не было времени.
Молли достала из корзины кочан капусты и принялась с яростью его шинковать. Главной ее чертой были руки, хотя совсем не такие, как у Маргарет с ее легкомысленными жестами. Руки Молли были заняты работой: что-то помешивали, вытирали, отчищали.
– Но он же здесь, внизу, – настаивала я, – и очень даже стоит того, чтобы на него взглянуть. Вы можете это сделать прямо сейчас, а я присмотрю за супом и за ребенком, пока вы ходите.
– Это вы-то присмотрите за ребенком? Хотелось бы мне такое увидеть, – фыркнула Молли Эннинг. Ее смешок заставил меня покраснеть.
– За этого крокодила они, как только его отчистят, получат очень хорошую плату. – Я заговорила о черепе в том единственном ключе, который, я знала, мог ее заинтересовать.
И в самом деле, Молли Эннинг подняла наконец взгляд, но ответить не успела – по лестнице, топоча башмаками, поднялась Мэри.
– Вы пришли, чтобы увидеть крока, мисс Филпот?
– И тебя тоже, Мэри.
– Тогда пойдемте вниз, мэм.
На протяжении тех лет, что мы прожили в Лайме, я много раз бывала в мастерской Эннингов: чтобы заказать Ричарду Эннингу очередной шкафчик или чтобы отдать Мэри какие-то экземпляры на чистку или забрать их, хотя чаще она сама приходила ко мне. Пока Ричард Эннинг изготовлял шкафы, это помещение являло собой поле битвы между стихиями, представлявшими две стороны его жизни, – деревом, которым он зарабатывал на пропитание, и камнем, в котором удовлетворял свой интерес к природному миру. В одной стороне комнаты у стены все еще громоздились штабеля древесины, тщательно обработанные рубанком, а также фанерных полос меньшего размера. На полу, засыпанном древесной стружкой, там и сям стояли банки со старым лаком и лежали разные инструменты. За месяцы, прошедшие после смерти Ричарда Эннинга, в этой части мастерской мало что изменилось, хотя я подозревала, что Эннинги продали часть досок, чтобы купить еду, и вскоре продадут все остальное, включая инструменты.
В другой стороне комнаты находились длинные полки, заваленные скальными обломками, которые заточали в себе экземпляры, еще не высвобожденные молотком Мэри. Кроме того, на полках и на полу, вне какого-либо порядка, который я могла бы различить в тусклом освещении, стояли разномастные клети с обломками белемнитов и аммонитов, камней со следами от рыбьей чешуи и многих других образчиков недоделанных или низкокачественных окаменелостей, которые никогда не будут проданы.