. Естественно, что в непрерывной череде петровских деяний благое пожелание супругов быть вместе осталось невыполненным, но, как бы то ни было, государь был благодарен своей жене за любовь и поддержку, и весной 1724 г. он торжественно короновал Екатерину, сделав ее уже не просто женой, а соправительницей.
Однако все рухнуло той же осенью. На Екатерину пало подозрение в супружеской измене, и, несмотря на то, что ни доказательств, ни опровержений этому так и не нашлось, Петр был взбешен. Тем более что по иронии судьбы вероятным любовником императрицы был камергер Виллим Монс — родной брат Анны Монс, первой фаворитки Петра, которая в свое время тоже изменила государю. Говорят, что когда Монса впервые привели на допрос, он, взглянув в глаза царю, упал в обморок, а после казни Петр возил Екатерину любоваться отрубленной головой ее камергера и пристально следил за выражением лица своей жены. Екатерина была спокойна. Обвинения в неверности остались неподтвержденными, но былой теплоты между супругами уже не замечали. Неизвестно, переживал ли царь измену «друга сердешненького», или это давало о себе знать расшатанное в постоянных трудах и попойках здоровье, но в последнюю осень своей жизни Петр был особенно мрачен. Через несколько месяцев он скончался.
В ночь с 27 на 28 января 1725 г., когда император еще метался в предсмертной агонии, самые влиятельные государственные мужи России решали вопрос о том, кто же станет новым правителем страны. Проблема заключалась в том, что, согласно указу Петра I о престолонаследии от 5 февраля 1722 г., очередным российским императором становился тот, на кого в своем завещании укажет император предыдущий. Но в силу ряда объективных и субъективных обстоятельств сам Петр назвать своего преемника так и не успел: только будучи при смерти и уже лишившись дара речи, он сделал, наконец, какой-то выбор и, потребовав перо и бумагу, начал писать, но ослабевшая рука государя четко вывела лишь фразу «Отдайте все…» — остальное разобрать было невозможно. По выражению великого русского историка В. О. Ключевского, «Редко самовластие наказывало само себя так жестоко, как в лице Петра этим законом 5 февраля»[16]: сделав себя, по сути, единственным вершителем судеб страны, Петр так и не смог этим правом воспользоваться, и над созданной им империей нависла угроза хаоса. В этой ситуации высшие сановники государства, представлявшие две противоборствующие придворные группировки, схлестнулись друг с другом в борьбе за право посадить на трон своего претендента. Одна из группировок, возглавляемая Меншиковым, состояла из тех, кто был выдвинут на ведущие государственные посты самим Петром и являлся сторонником его преобразований. В другую группировку входили представители старинных знатных родов, не разделявшие проводимых государем реформ и желавшие вернуть себе былое политическое влияние, оттеснив от трона «безродных выскочек». Всерьез опасаясь за свою дальнейшую судьбу, сторонники Петра сделали ставку на его вдову Екатерину, обещавшую им свое покровительство и продолжение петровской политики. Что же касается родовитой знати, то свои надежды они возложили на воцарение малолетнего Петра — сына царевича Алексея, весьма популярного в народе.