— Так, так, — говорит «отец маленькой кошечки». — Ты не знаешь. — Он расстелил бурнус на земле, снова завернул маленький трупик и взял на руки. — Мне больше не нужно молоко и не нужен твой рай, Мухаммед! Отдай мое место кому-нибудь другому!
Он поворачивается и прямо идет к валу.
— Эй, куда? — кричит Омар, только что спустившийся. — Оставайся здесь. Абу Хораира! Мекканцы убьют тебя!
Абу Хораира останавливается на вершине вала и оборачивается. «Там стоят бедуины, — говорит он и указывает на палатки. — Эти мне не сделают ничего: они меня знают».
Спустившись с холма, он очутился на другой его стороне. Мухаммед и Омар наблюдают за ним: они смотрят, как бедуины окружили его и как старый бродяга отгоняет их свободной правой рукой — левая держит труп кошки — от себя. Можно было слышать их громкий смех и разговоры. Затем они дают ему дорогу.
Абу Хораира надевает соскользнувший капюшон на голову и идет своим путем вдоль просяного поля. Он становится снова «сыном дороги», как прежде…
Как-то вечером — с начала осады уже прошло две недели — к слепому Абдаллаху привели иудея из рода Курейца, требовавшего проводить его к Мухаммеду.
Его ступни и платье покрылись грязью, на бороде лежала пыль, платок тюрбана был разорван. На севере, никем не замеченный, он взобрался на вал и был схвачен дозором мусульман, когда уже почти преодолел ров. Это предприятие было не безопасным, они его чуть не забили до смерти, прежде чем ему удалось крикнуть, что он пришел вести переговоры и должен поговорить с пророком.
* * *
Обычно вечером, когда пророк возвращался домой с вала, слепой наместник шел к мечети, чтобы сообщить ему обо всем. Он взял с собой и гонца. Но Мухаммед вернулся таким усталым и злым, что приказал слепому самому поговорить с послом. А он будет слушать и потом решать.
— Ты слышишь, — сказал Абдаллах с достоинством, — что приказал пророк. Я представляю посланника Бога. Дай же нам услышать то, что ты должен сказать.
Иудей про себя подумал, что слепой попрошайка вполне годится для наместника бежавшего араба-про-рока. Вслух он сказал: «Я счастлив, что ты хочешь выслушать меня».
Слепому и в голову не пришло, что это могло быть издевательством. Абдаллах сознавал, что Бог явно поддерживал его в выполнении обязанностей, а так как это поднимало его в собственных глазах, он думал, что это должно придавать ему прежде всего блеск и достоинство.
— Так говори! — сказал он. И когда иудей хотел начать поспешными, перебивающимися словами, он мягко запретил: — Нет. Медленно. Каждое слово и каждая мысль требуют времени. Бог дает созревать всему; то, что мы, люди, хотим ускорить, мы уничтожаем. Кто послал тебя?