Пророк, к которому возвратились в смятении остатки войска — неужто Бог солгал? Неужели он не хотел, чтобы мы завоевали мир? — уже давно научился больше не падать духом, претерпевая такие удары судьбы. Неверно измерять божественное в земном масштабе, не тот путь, который кажется нам самым правым, быстрее всего приведет к цели, которую хочет Бог. Если Аллах допустил, чтобы победили греки, злодеи с голубыми глазами, то это произошло, потому что мы отклонились от предписанного пути. Мухаммед взбирается на балкончик мечети. На нем дорогие башмаки, подаренные им негусом Эфиопии, и изумрудно-зеленый плащ. Негр Билал охраняет ступени с обнаженным мечом.
«О вы, которые верите! Не падайте духом из-за поражения! Напротив: вы должны укрепить свое мужество, так как вы видите, что тем самым Аллах хочет направить вас на путь истинный! Вы, которые верите: тот, кто хочет завоевать мир, должен сначала завоевать свою родину! Священная Кааба все еще является пристанищем идолов Гобала… О вы, которые верите! Я призываю вас на войну — на священную войну против Мекки!
* * *
Пожалуй, в Мекке находились некоторые, думавшие сделать то же, что и люди Медины: построить вал и вырыть ров, чтобы этим защитить город. Но это оказалось невозможным. Земля, на которой стоял город Мекка, была не черной почвой Медины, но твердые скалы и голый песок на ней. Работать пришлось бы месяцы, чтобы воздвигнуть действенные укрепления.
К тому же не было рабочих. Рабы и отродье из предместьев сразу же испарились, как только прошли слухи, что войско мусульман выступило из Медины. Бедуины, посещавшие Мекку обычно из-за торговли, тоже вдруг исчезли и отправились, очевидно, далеко в пустыню. Абу Софиан почти не сожалел об этом, он слишком хорошо познакомился с их ненадежностью перед «рвом» в Медине.
Итак, в Мекке остались только семьи корейшитов, принадлежащие к старым торговым домам, и те, кто зависел не от них. И если они были ненадежны, могли ли они в состоянии защищать город?
Омаяд созвал собрание старейших на ступенях Каабы. У него было гнетущее чувство, что он делает это в последний раз. Но он не показал и виду, высокомерно и благородно, как всегда, сидел он на самой верхней ступени святилища, спрятав голые ноги под полосатым бурнусом, обхватив колени украшенными кольцами руками. Из-под опущенных век его взгляд пристально следил за каждым, кто приходил и опускался на ступени. Вот с тяжелыми мешками слез под глазами толстый макзумит Ибн Могира, прежний супруг Хинд. Это Аббаз, дядя Мухаммеда, затем поседевший старейшина Бану Сахм, одноглазый глава семьи Бану Фихр… Ах, это было действительно собрание старейшин! Те, кто еще был молод, кто еще желал воевать, кто видел перед собой еще одну цель — они находились в лагере Мухаммеда. Или же сидели в своих домах и ждали, пока представится следующая возможность перейти в стан мусульман…