— Нравится? — спросил Кашкай. — Это микроскоп, и он умеет заглядывать внутрь вещей.
Он усадил мальчика вновь за стол, и они вместе стали рассматривать структуру только что доставленных пород. За этим занятием и застала их Зейнаб, уборщица, чьим сыном, как оказалось, и был Ибрагим — так звали малыша.
Мальчик, как и многие дети в ту пору, рос без отца, который погиб на войне. М. Кашкай как бы взял шефство над ним: покупал обновки по праздникам, помогал материально, а когда тот подрос — стал брать в экспедиции вместе со своими детьми. Впрочем, Ибрагим к тому времени стал чем-то вроде помощника профессора. К окончанию школы он уже знал и умел многое из того, что еще только постигали студенты геофака, куда он, не раздумывая, поступил по рекомендации своего покровителя. Учился он хорошо, писал вполне зрелые статьи. И, когда поступил в аспирантуру, профессор стал его научным руководителем.
Первая его статья о термических исследованиях и фазовых превращениях алунита вышла в соавторстве с М. Каш-каем. Учитель помог не только практическими советами, но и счел нужным поставить свою подпись под статьей. Для академика Кашкая эта была не бог весть какая работа, но для научного признания аспиранта она значила многое. Успешно защитив кандидатскую диссертацию, он опубликовал впоследствии несколько серьезных исследований. Он был из тех, кто находился рядом с учителем до последних дней, а когда его не стало — стал собирать по крупицам архив М. Кашкая, пробивал вместе с другими учениками идею создания музея академика.
Учеников у Кашкая было немало, в том числе и достаточно именитых академиков, докторов, профессоров. Но только Ибрагим Бабаев остался в памяти своих коллег как «Бала-Кашкай», что можно перевести и как «Маленький Кашкай», и как «Дитя Кашкая». Он не надолго пережил своего учителя. В смутные годы «демократического» безвременья пожар спалил то, чем он занимался всю оставшуюся часть своей недолгой жизни, — архив Кашкая, который он фактически превратил в музей. И сердце его не выдержало…
* * *
К сорока годам на Востоке редко кто остается холостым, а азербайджанскому академику это вообще как-то не пристало. В таком возрасте мужчины часто ударяются в бурную жизнь, упиваясь неожиданной свободой. Другие, пережив первый неудавшийся брак, начинают строить новую жизнь с учетом сделанных ошибок и увлечений молодости. У Кашкая был маленький сын, росший без матери, и именно это обстоятельство сподвигло его решать эту проблему кардинально. По меркам советского времени он был весьма обеспеченным человеком, имел не только персональную, но и личную машину, хорошую квартиру в центре города, на улице Азизбекова, и, несмотря на молодость, был одним из самых известных людей Азербайджана.