От выступлений Кашкая на эту тему веет хладнокровием и рассудительностью. Понимая беспокойство общественности, он напоминает о естественных процессах колебания уровня Каспийского моря, отмеченных еще в древности. Он уверенно прогнозировал грядущее повышение уровня Каспия. И это в то время, когда могущественные силы со всего Союза проталкивали во всех инстанциях идею переброски сибирских рек. Каждый, кто высказывал иную точку зрения, рисковал быть подвергнутым беспощадной обструкции. Непросто было даже академику А. Яншину в Москве, с его авторитетом и репутацией живого гения, противиться рукотворному повороту русла рек в сторону Каспия.
Теперь-то мы знаем, что победило здравомыслие. Но эту позицию — против поворота рек — надо было высказать. И — отстоять.
В популярных рассказах об истории и тайнах земли М. Кашкай видел лучший способ борьбы с невежеством, предрассудками и суевериями, которыми жили люди, несмотря на тотально проводимую атеистическую пропаганду. И еще говорили про него, что М. Кашкай делился знаниями в силу своего душевного склада, привычки всегда помогать людям — хлебом, словом, теплом.
Несомненно, склонность к просветительству связана с особым строением души и ума, называемой часто интеллигентностью. Разные по природе своей, таланту, возрасту и воспитанию — Узеир Гаджибеков, Мир-Али Кашкай, Мир-Асадулла Мир-Касимов, Мирза Ибрагимов, короче, все представители той самой «могучей кучки», которой суждено было стоять у истоков современной азербайджанской науки и которой Азербайджан обязан во многом культурным прорывом в XX веке, — при пристальном рассмотрении обнаруживают поразительное сходство.
* * *
Позже этот период — середину пятидесятых годов — публицисты назовут оттепелью. Под этим подразумевалось, что суровая сталинская эпоха, подобно ледниковому периоду сковывавшая все общество, саму мысль, индивидуальное мнение в любом его проявлении даже после смерти генералиссимуса, заканчивалась. КПСС положила конец массовым репрессиям, дала простор инициативе и творчеству людей.
Не будем углубляться в причины и характер политических перемен. Скажем только, что период с середины 50-х годов до начала 70-х стал поистине золотым веком азербайджанской науки, литературы и искусства.
Это было время, когда Филадельфийский симфонический оркестр исполнял «Курд овшары» — симфонический мугам Фикрета Амирова, возможно, лучшее его произведение, сразу приобщившее азербайджанского композитора к элите мировой музыкальной культуры. Балеты «Семь красавиц» и «Тропою грома» делают популярным имя другого, пожалуй, самого яркого представителя азербайджанской композиторской школы — Кара Караева. Позже он, ученик Шостаковича, станет секретарем Союза композиторов СССР.