Стране Советов нужны свои специалисты, нужны уголь, нефть, золото, руда. Много чего нужно… Кадры — любимый конек партийного вождя. Научного видения решения этого вопроса у него, разумеется, нет. Зато в наличии, и преогромном, большевистский напор. В любом деле, если на него «навалиться нам всем, и партийцам и хозяйственникам, самым зверским, самым безжалостным образом»>{1}, успех будет обеспечен, полагает Киров. И если бы только он один…
Профессор вернулся к своему столу и покосился на недочитанную «Правду», на первой странице которой усатый генсек Всесоюзной коммунистической партии большевиков Иосиф Сталин призывал коммунистов в кратчайшие сроки взять рубежи первой пятилетки, создавать новые угольно-металлургические базы на востоке страны, во всех окраинных республиках>{2}. И притом досрочно. Так решила партия.
На последнем совещании в Смольном, куда была приглашена вся питерская интеллигенция, профессор говорил о необходимости приступить к освоению месторождений полезных ископаемых за пределами центральной части страны, начать, наконец, освоение Сибири. «Сибирью и морями студеными будет прирастать Россия», — процитировал он известное ломоносовское предсказание, подчеркнув, что позже его повторил и Чехов.
Ему показалось, что Киров, с которым он дважды встречался, внимательно, даже, пожалуй, сосредоточенно, слушал его и согласно кивал головой. А потом рубанул сильной рукой: «Чехов — говорил, а мы — претворим в жизнь!» И уверенной походкой двинулся к группе ожидавших его соратников— коренастый, пружинистый, быстрый.
Нет, они знают, чего хотят, и от поставленных целей не откажутся… И планов у них, действительно, громадье. Но кто их будет реализовывать, эти планы? Сталин словно читал мысли и его, старого ученого, как сказал бы вождь, «специалиста, отмежевавшегося от вредителей». «…Проблема кадров превратилась у нас в проблему животрепещущую»>{3}. Но решение ее вождь связывает исключительно с быстрейшей выработкой достаточного количества техников и специалистов из людей рабочего класса.
В связи с этой большевистской доктриной он, академик Франц Левинсон-Лессинг, должен подобрать аспирантов в Ленинградский петрографический институт, ни на йоту не отходя от сформулированных условий.
Он подумал о своем недавнем собеседнике, и ему стало совсем грустно.
«Что ж, посмотрим дальше», — сказал он себе и придвинул поближе стопку «личных дел» кандидатов в научные работники.
«Кашкай М., Баку, 1930 год», — прочел он на синей обложке верхней папки.
Если Донбасс прислал шахтера, Баку конечно же должен направить в аспирантуру нефтяника. Хорошо, если не бурильщика, размышлял профессор, рассеянно просматривая содержимое папки: автобиография, изложенная от руки, — с полстранички текста (чего же ждать от человека, только вступающего в самостоятельную жизнь?!) и другие документы, включая справку с места жительства (о, без оного какой ученый?). Полный бюрократический набор, которому профессор уделял не больше внимания, чем обложке научного издания, полагая, что и в том, и в другом случае главным остается содержание, а его понять по описанию так же трудно, как и оценить достоинство куска породы без личного и непосредственного изучения.