Неизменно только одно – всё будет хорошо. После войны! Сразу. Всем.
– Не могу это читать! – жалуюсь Фире, сползая с дивана на пол и комкая в сердцах газету.
– Кто на это раз? – осведомилась невеста, подняв голову от записей.
– Новая прусская газета[71], кажется. Хотя… – подобрав смятую бумагу, расправил и захмыкал, – Всё-таки «Новая рейнская…»[72] Н-да. Вот уж….
Это, впрочем, ещё не худшие образчики! Особенное удовольствие доставляет британская пресса… или я пристрастен, и считаю союзников заведомо более честными и человечными? Ну, пожалуй… или всё-таки нет?
Покрутив головой, снова смущённо похмыкал и потёр виски. В голове то тошнотное состояние, когда кажется, что сейчас отравившиеся мозги пойдут наружу, выблёвывать протухлую информацию.
– Не ожидал, – несколько сконфуженно говорю я, повернувшись к девушке, уютно усевшейся с бумагами на другом углу дивана, под торшером зелёного света, – казалось бы, разные политические полюса, а вот гляди ж ты…
– Немцы, – чуть улыбнулась Эсфирь – так, будто это всё объясняло…[73]
… и от её улыбки у меня заколотило сердце!
Песса Израилевна, будто чуя что-то материнским сердцем, материализовалась с веранды, где она вкусно пила чай и проявляла бдительность. Она промеж нас как диэлектрик, а то искры очень уж… летят!
Как-то у нас с Фирой быстро всё ко взрослой части перейти норовит. Несмотря на впуклости и выпуклости в нужных и интересных местах, проявившиеся далеко не вчера, она ещё недавно совсем девочка была.
Вроде и созрела, но дальше чем за руку подержаться украдкой, ну или верх разврата – поцелуй в щечку, ничего-то ей и не надо было. А потом ка-ак пошли звёздочки в глазах проскакивать!
Я так думаю, Песса Израилевна не столько развратного меня опасается, сколько решительных действий дочи. Фира сейчас как тот персик, что только рукой тронь, он и упадёт в подставленную ладонь. И ах, какой это персик!
Как же эта война не вовремя…
Вообще, прошлая война, особенно поначалу, была для меня скорее авантюрой, да и то сугубо ради поддержки Мишки. Проиграли бы, выиграли… Ей-ей, всё равно почти что было!
Потом уже да, личной стала. Ну да оно всегда так бывает, если сердцем вконец не очерствел.
А сейчас… сейчас много хуже всё! Нет, с военной и геополитической сторон всё в порядке! Вот только…
… мне есть что терять. Шахты, рудники, плантации… плевать! На большинстве я даже не был никогда, ну или так, мимоходом. Доходы – да, жаль, но они всё равно почти целиком на развитие производства идут, на нужды Университета, социалку и прочее.
Не считая проживания в роскошном особняке колониального стиля, большинство комнат которого я обошёл только по вселении, да пожалуй, пару раз после, проверяя ремонт, живу я, в общем-то, скромно. К имуществу отношусь не то чтобы вовсе уж небрежно, но это скорее ресурс, возможность жить, не испытывая финансовых затруднений и легко изыскивать средства на что-то, что кажется мне важным. Привязанности как таковой к конкретным производствам – ноль. Это скорее условные фишки на карточном столе.