Вечер баек на Новый Год (Уайт, Леббон) - страница 40

Записка у меня в кармане. Это, конечно, глупый ход, но я хотел оставить её при себе на некоторое время, а не уничтожать, в тщетной надежде, что таким образом я обнаружу, кто её послал.

Дорогой Сосед!

Вы не единственный, кто может ползать по чердакам.

Возможно, вы лучше меня - может, я не такой великодушный, как вы, - но мне нужно десять тысяч фунтов стерлингов использованными банкнотами. Я вам ещё раз напишу, чтобы сообщить, куда их принести.

Должен сказать, что оставлять голову убитой жены в коробке с рождественскими украшениями - довольно плохой ход.

Искренне ваш, Некто.

Я думал, что мои секреты в безопасности. Все они.

Похоже, я ошибался.

Тем не менее, если бы автор письма обратился в полицию, было бы интересно провести расследование. Может быть, они это даже сделают. Я ещё не решил, буду ли платить.

Ведь я спрятал немного Керри на каждом чердаке на моей стороне улицы.

Перевод: Alice-In-Wonderland

Кларисса плакала. В последние дни она много плакала. Ее жизнь была полна слез, и теперь она не могла чувствовать себя более беспомощной и отчаявшейся.

Она потерла живот, выпирающий под парой набухших грудей, которые стали такими нежными, что ей хотелось кричать в подушку, но боль в груди была ничто по сравнению с мыслями, которые постоянно мучили ее разум.

До недавнего времени Кларисса не испытывала желания сбежать. Она так устала, но не могла оставаться здесь и подвергать своего ребенка такому же жестокому обращению, при повторном изнасиловании. Секс-игрушка, запертая в подвале. Она ни за что не могла позволить этому монстру прикоснуться к ее ребенку. От одной этой мысли по ее хрупкому телу пробежала дрожь. Она не знала, когда в последний раз видела дневной свет. Она понятия не имела, как долго она там пробыла. Она почти достигла девятимесячного срока, и продолжительность беременности составляла лишь малую часть ее тюремного заключения.

Кларисса не могла вспомнить свою жизнь до того, как оказалась запертой в подвале, но инстинктивно она знала, что никогда не была счастливой девушкой. Сама идея счастья, должно быть, возникла из какого-то сахаринового телевизионного ситкома, который она видела в прошлом, и который все больше угнетал ее с каждым тоскливым утром, когда она просыпалась в плену. Теперь ее разум был заполнен темными углами и паутиной, влажными, гнилостными запахами, смешивающимися с ее собственным потом и телесными отходами, когда ее "судно" не было должным образом утилизировано.

Кто-то отпер дверь в подвал.

Кларисса вытерла слезы с лица, размазывая грязь, словно дешевую тушь.