Я видела нас в той комнате, сросшуюся массу материи, вращающуюся в сферическом коконе. Я видела все комнаты, видела толкающиеся, скользящие, капающие вещи, пирующие друг на друге и блуждающие по лабиринту темного общего разума. Мы все это видели, чувствовали. Наши умы подключились к сознанию, знающему только боль и уничтожение.
Я видела ту ночь. Видела, как таз моего дяди колол, колол и толкал в меня. Сперма, кровь и страх во рту, и жгучая боль от тысячи подобных завоеваний, отдающаяся в позвоночнике. Лица расплывались и становились нечеткими, пока не появилась ОHA, охватившая все внимание.
Я видела ее рождение. Белое раскаленное копье, вылетевшее из моего тела, пылающее от третьего глаза до шеи, вниз по спине и вырывающееся из пустоты моей промежности. Она была глыбой сгустков боли, шатаясь шла вперед к источнику своей боли, безглазая рана на лице распалась, обнажив ряд за рядом кровавых, раздробленных зубов. Когтями гарпии она рвала волосы, капиллярные сети распускались, как крылья, на ее спине. Она швырнула тело моего дяди на пол, вонзив в него язык, внезапно превратившийся в шип. Затем она закричала, мерзким гортанным криком, выплевывая куски мяса на его окаменевшее лицо. Мой голос, ее голос, придающий форму каждому жалкому существу, которое когда-либо страдало без согласия. Его плоть разлетелась от удара ее печали, и ферма превратилась в водоворот разрывающей, скручивающей, неумолимой энергии. Все разлетелось на части: коровник, коровы, собаки, свиньи, мой дядя, мои кузены. Я. Все взорвалось от искренности ее боли.
Я почувствовала, как его тело содрогнулось от тяжести ее присутствия. Теперь каждая унция его воли была вложена в меня силой. Я разлетелся вдребезги, как туманность, извергая острые осколки света по всей Вселенной. Каждая струна моей души и все темные коммуны пели о том, что мы были одним целым.
Мы - ЕДИНЫ.
ЕДИНЫ.
Потребовалось много времени, чтобы восстановить себя после того, как он оставил меня в той комнате. Не так долго, как в первый раз, я уверена, но потом это трудно вспомнить. Сначала мое осознание висело в разумном тумане, плавно сливаясь с каждой частицей воздуха вокруг и не более того.
В этом состоянии было странное удовлетворение - легкое и чистое, не несущее ничего, кроме веса воздуха и влаги. Полагаю, было неизбежно, что мое эго возобладает, что идея моей собственной важности проникнет в пространство, и я начну процветать. Простота не могла длиться долго; эволюция - упрямый зверь. На ферме я считала, что все кончено, что я наконец-то нашла убежище в тишине, вдали от кошмарной жизни, которую я знала. Но что-то зашептало мне тогда, и на этот раз я зашептала сама себе, желая, чтобы ядро моего существа мечтало о более глубокой цели, о чем-то, проскальзывающем мимо моего сознания, текучем и убедительном, как прилив.