– Привет, Куинн, – слабым голосом произносит она.
– Дестани?
Мы сидим на бордюре. Я думала о том, чтобы пригласить ее в дом, но не захотела усиливать напряжение между нами. Это слишком.
– Куинн, – вздыхает Дестани, глядя на утреннее солнце. – Я так злилась.
У меня отвисает челюсть. Я едва не нападаю на нее в ответ, потому что «Я так злилась» вряд ли можно назвать хорошим оправданием, но мне удается придержать свой язык.
– Ты не разговаривала со мной, и я решила, что ты порвала нашу дружбу из-за глупого парня, поэтому я взяла твой дневник. Я не собиралась его читать. Я собиралась только… придержать его у себя, пока ты со мной не заговоришь. Это Джиа начала его читать. Шантажировать тебя тоже придумала она. И… я не знаю. Она убедила меня, что Мэтт значит для тебя больше, чем я. Я была такой дурой. Прости!
Я смотрю на свои руки. Это звучит уже лучше.
– Было так ужасно слышать, что ты считаешь меня расистом. Ты ведь знаешь, что я никогда не думала о тебе плохо из-за твоего цвета кожи, правда?
Я смотрю на дом Джонсонов, что напротив нашего, их пустую подъездную дорожку, разбрызгиватели, поливающие газон.
– Я думаю, ты пыталась не замечать различие рас.
– Да, именно. Я всегда забывала, что ты темнокожая. Понимаешь? Да я вообще об этом особо не думала.
Я смотрю на нее и ее ненакрашенное лицо.
– В этом нет ничего хорошего.
Она хмурит брови.
– Я хочу, чтобы ты, думая обо мне, помнила, что я темнокожая. Это огромная часть моей личности.
– Ты хочешь, чтобы я постоянно думала о том, какие мы разные?
– Я хочу, чтобы ты была способна ценить то, какие мы разные. Мне нужно, чтобы ты понимала, что эта разница может привести нас к разным результатам. И еще мне нужно, чтобы ты знала: даже если я не вписываюсь в твои стереотипы, это не значит, что я менее темнокожая. – Я подчеркиваю голосом последнее предложение. Если вдруг передумает и не станет слушать всё, что я хочу сказать, пусть хотя бы услышит это.
– Куинн, когда я сказала «почти белая», я всего лишь пошутила.
– Но ты ведь понимаешь, что в этом нет ничего смешного? И то, насколько неприемлемой была эта шутка в тот момент? Джиа без конца повторяла расистские оскорбления, и меня это задело. Это слово меня задевает.
– Я не знала. Мы ведь и раньше его произносили, и ты никогда ничего не говорила. Жаль, что я не знала. Жаль, что ты мне не сказала.
Я опускаю взгляд, вздыхая.
– А мне жаль, что об этом, оказывается, надо было говорить. Жаль, что приходится вести этот разговор. Это изматывает.
Она кажется обиженной.
– Извини. Я просто хотела поговорить. Хотела понять.