Наверное.
Девятнадцать младших фрейлин в пышных белых платьях выстроились в полукруг в ожидании вступительных тактов оркестра. Сердце взволнованно ударилась о ребра – я точно помнила, как Лорри практиковала этот вальс, а значит, все небезнадежно. Гостей, послов и даже самого Солнцеликого я разглядела лишь мельком – все мое внимание было сосредоточено на предстоящем танце. Поймав нетерпеливый кивок распорядителя бала, я быстрым шагом проследовала к месту Селии с правого края полукруга. Фрейлины улыбались заученными улыбками, но колючие взгляды, которыми меня наградили несколько Роз, красноречиво показали их истинное отношение к опоздавшей.
Краем глаза я заметила, как тонкие лепестки бровей танцовщицы, стоявшей почти по центру, на долю мгновения взметнулись вверх. Лорри узнала меня так же легко, как я узнала ее – по камню силы, кружевам на платье и изумрудному взгляду. Я едва заметно пожала плечами, безмолвно говоря: «Да, так получилось, но не волнуйся, все под контролем… более или менее». Розовый бутон качнулся в ответ – Лорри дала понять, что готова оказать посильную помощь.
Наконец приготовления были закончены. Я замерла, скопировав позу танцовщицы, стоявшей напротив меня, в ожидании начала вальса. Несколько секунд тишины, густой и напряженной, – и тронный зал наполнили нежные переливы арфы, сменившиеся громогласными валторнами.
Та-та-та-там, та-там!
Пора.
Одна за другой фрейлины, как лепестки, подхваченные легким порывом ветра, сорвались с места, кружась и изгибаясь в такт музыке. Полукруг сомкнулся идеальным кругом. Грациозный взмах руки, мелкие шажки, почти незаметные под нежным кружевом юбок, – и круг превратился в клин белоснежных лебедей, устремленных навстречу Солнцу, сидевшему на троне. Я, как могла, повторяла движения Роз – наклон, поворот, плавные жесты руками, стараясь не потерять ни единой детали.
И чуть не пропустила появление главного чуда.
Она возникла словно бы из ниоткуда – высокая танцовщица в развевающемся платье из лучшего розового шифона, настолько тонкого и невесомого, что он казался почти прозрачным. Гибкое тело, затянутое в белоснежное трико, было воплощением легкости и грации. Лицо незнакомки скрывала цветочная маска чистейшей белой розы, но если у других фрейлин бутоны оставались целомудренно закрытыми, то солистка уже вступила в пору расцвета. Не разрывая рисунка танца, она впорхнула в круг и замерла на носочках, точно цветок, тянущийся к благодатному свету, и двадцать юных Роз преклонили пред ней колени в знак уважения и смирения.
По залу пронесся вздох восхищения при виде совершенства Белой Розы. Фрейлины репетировали отдельно, но появление солистки не разрушило гармонии танца, а, напротив, придало ему завершенность, целостность. Лучший цветок императорского сада в окружении молодых Роз – разве могло быть зрелище прекраснее этого?