Рассказал он Кларе о своей находке.
«Посмотри, в каких я сапогах!».
А та схватилась за голову, зачем, говорит, снял с мертвяка, есть голова-то на плечах? Примета плохая, быть беде! А тот махнул рукой, поужинал, поставил сапоги возле камина да спать завалился. Храпел так, что птицы из леса в теплые края улетели. А вот его сестре не спалось. Ворочалась Клара, не шел к ней сон, и мигрень одолела. Все твердила девица сквозь зубы:
«Принесет беду твоя обновушка, братец».
Медленно текла ночь, и вдруг кто-то постучал в дверь, да так сильно, что петли завыли. И раздался с той стороны голос заунывный.
«Открывай дверь добром!».
И ветер вторил голосу эхом.
«Я пришел обратно получить то, что смел ты ночью утащить!».
И ветер не унимался, повторял за неизвестным.
Тут Клара стала метаться по дому, крича, что есть мочи.
«Изыди! Изыди, нечистый!».
Тут проснулся и Карл. Недолго думая, он схватил топор и выскочил за порог босиком и в одном исподнем. Дровосек носился вокруг дома, размахивая колуном, но так никого и не нашел. Основательно устав и запыхавшись, дровосек вернулся в дом и замер на пороге. Топор выпал из его руки, отрубив Карлу палец, но тот этого даже не заметил. Все его внимание было приковано к камину: там, обутая в те самые сапоги, что совсем недавно принадлежали неизвестному дохляку, лежала его сестра. Бездыханная и бледная, аки сама Смерть. Подбежал брат к сестре, упал возле ее тела на колени и горестно зарыдал, содрогаясь всем телом. Так и умер. Вот такие дела, — закончил свое повествование Фрэд.
— И как теперь спать?! — всплеснул руками Даниэль. — Нагнал жути. Ты можешь что-нибудь веселое придумать? Это что же получается? Если я найду на улице кошель, его теперь и брать немоги? Глупость какая. Я, пожалуй, сегодня на палубе лягу, в каюте как-то не по себе. Вечно там что-то скребется, пищит и спать мешает, а тут воздух свежий и все такое.
— Это ж все неправда, — смутился Фрэд.
— Ну да, — кашлянул мастер, — но я все равно тут лягу. Вдруг ветер поменяется. Надо за курсом следить, не тебе же доверить. Если ничего не случится, то днем прибудем к окрестностям Фрилфаста. Думаю, сядем в поле у Тихой заводи, селение такое, — изобретатель развернул карту, что выудил из тубуса, болтающегося на поясе. — Я, правда, не понимаю, какая тут заводь, если река ближайшая пес знает где. Три перста. Это сколько верст получается? Может, я что попутал? Да нет, все так должно быть.
Прохор покачал головой, поднялся на ноги и, чтобы размять затекшие члены, прошелся по палубе от кормы до носа и обратно, наслаждаясь проплывающими мимо красотами.