Отшвырнул несколько булыжников, обнажилась ровная, ярко блестящая в лучах полуденного солнца поверхность. «Точно земной аппарат!» — решил космонавт. — «Интересно, чей? Наш, американский или европейцев?» Еще несколько проворных взмахов лопатой, и он невольно отшатнулся. В сплошном каменном массиве обнажилась массивная металлическая дверь, столь плотно подогнанная к скале, что в щель невозможно протиснуть даже лезвие.
«Вот тебе и инопланетный артефакт», — подумал землянин и попытался почесать затылок, но рука наткнулась на шлем и рухнула вниз. Серо-голубые, обычно насмешливые, а сейчас удивленные глаза несколько секунд рассматривали дверь в скале. И куда она ведет? В последнее убежище марсиан или в подземный город погибших аборигенов? В любом случае это первое подтверждение что на Марсе есть разумная жизнь если не считать драуни и землян. По крайней мере была. Космонавт ошеломленно помотал головой, пытаясь собрать разбегающиеся мысли в кучу, но подготовка космонавта дала знать. Взяв себя в руки, Петр включил рацию и негромко произнес:
— Центр, ответь!
— Центр на связи! — немедленно откликнулся дежурный.
— Тут, — Петр замялся, не зная, как объяснить, потом решился, — Я кое-что нашел, короче, пускай Сергей Анатольевич срочно подъезжает ко мне, так просто и не поверишь…
* * *
Сергей стремительно шел по едва протоптанной тропинке на границе арендованной драуни территории, на губах гуляла мечтательная улыбка, какая, наверное, бывает у объевшегося сметаной мартовского кота. С одной стороны видимость ограничивала сплошная иссиня-черная стена, вздымавшаяся на высоту человеческого роста. Пару дней тому назад пришельцы посадили в тощий арктический грунт механозародыши и к вечеру стена должна превратиться в трехметровый высоты забор. С другой была ее величество весенняя тундра. Снег только только сошел, обнажив присмиревшую за долгую зиму буровато серую землю, хотя в укромных местах еще виднелись грязно-белые проплешины. Рыхлый, одряхлевший, во многих местах тонкий, просвечивающий, лед еще покрывал бесчисленные озера, озерца и лужи. Образуя причудливые серые орнаменты, из них по склонам, прячущимся под грязным снегом от неутомимого незакатного солнца, тянулись вниз бесчисленные ручьи. Зато небо было уже вполне весенним, высоким, к морю неслись пухлые, белые, пронизанные солнцем кучевые облака. Этот дикий пейзаж, и голубое небо, и бескрайняя тундра были несомненно красивыми — он словно оказался в зачарованной стране. Полно — да разве это знакомый, привычный мир, исхоженная людьми Земля? И чудилось вдруг, что все будет хорошо, и что беды пройдут, а то и вовсе минуют и что все ошибки простятся, а все заблудшие вернутся домой…