— Господин Линдирор? — произнес русский, — Тут с вами хочет переговорить представитель США, мистер Джонсон, будете говорить?
Русский пододвинул аппарат по полированному столу к американцу, а сам отвернулся к окну. К вечеру ветер разгулялся ни на шутку, звонко барабанил ветвями по стеклу. С детства он любил эту страну за «Карлсона», повзрослев, ненавидел за слишком многое. За «нейтралитет» во время второй мировой, когда его страна захлебывалась кровью, а шведы зарабатывали на торговле с гитлеровской Германией, за вздорные обвинения в нарушении русскими подлодками территориальных вод и неизвестные широкой публике скандалы — дипломаты и разведчики далеко не все выносили на людской суд.
После нескольких мгновений молчания послышался голос на русском с легким «прибалтийским» акцентом.
— Мистер Джонсон, что вам нужно от драуни?
Американец нервно откашлялся. Его чувства были вполне понятны — не каждый день вступаешь в переговоры с инопланетным разумом.
— Прежде всего позвольте поприветствовать вас, мистер Линдирор, я и мое правительство…
Договорить он не успел, драуни весьма резко прервал американца.
— Без церемоний мистер Джонсон, повторяю вопрос: что вам нужно от драуни?
— Нам бы хотелось завязать с вами добрососедские отношения. Мы…
— Достаточно мистер Джонсон. Ваш клан дважды пытался атаковать нас. После этого нам не о чем с вами говорить. До свидания!
Из телефона послышались звуки отбоя.
Русский бледно улыбнулся.
— Вы все слышали сами. Ваша просьба невыполнима, потому что драуни не желают с вами говорить!
— Инопланетные существа настроены очень агрессивно, — вкрадчиво произнес американец, — все прогрессивное человечество едино в том, что не имея разрешения от Совета Безопасности ООН, Россия не имеет права поддерживать с ними связи… — американец не договорил, по губам его скользнула любезная и многозначительная улыбка.
— С кем поддерживать или не поддерживать связи, если ООН не наложила на страну санкции, это наше суверенное право. Или вы отрицаете наш суверенитет?
— Соединенные Штаты, как лидер свободного мира, никогда не признает за Россией права игнорировать интересы всего человечества, — после короткой паузы ответила американец.
Несколько мгновений русский с немалой иронией во взгляде смотрел на американца. На ум пришла клятвенная запись из тех далеких времен, когда больше всего ценилась честь и верность слову: «…И мечом и всем достоянием своим послужу честно и грозно, воистину и без обмана, как достоит верному слуге светлой милости твоей…» Потом произнес, словно выплюнул: