Хартад поднялся и отошёл в кровати. Взял полотенце и, вернувшись, принялся энергично растирать мою и без того горящую кожу. Вытер волосы, лицо… И завернув в одеяло, усадил на пол у огня. Я уставилась на пляшущие в камине оранжевые язычки пламени и, затаив дыхание ждала, что будет дальше, прекрасно понимая, что он из последних сил сдерживается, боясь напугать или оттолкнуть меня.
Через минуту Хартад опустился рядом и протянул высокий бокал красного, как кровь, вина.
— За тебя…
От бархатного глубокого голоса по телу прошла дрожь.
— За тебя… — Невольно улыбнувшись его трепетному тону, вторила я.
Мы выпили по глотку, и я медленно поднялась, сопровождаемая неотрывным взглядом. Накинула своё одеяло Хартаду на плечи и опять села, но на этот раз вплотную к нему, прильнув боком к широкой груди. Он молча укрыл меня и прижался губами к виску.
Его дыхание шевелило подсыхающие волосы, и это было до ужаса приятно и… горячо. Глубоко вдохнув уже родной запах, я провела дрожащими пальцами по сильному плечу.
— Мне страшно, Хартад…
— Почему? — Спросил он печально и большая сильная ладонь, поглаживающая мой живот, замерла.
— Я боюсь проснуться.
Его улыбку я почувствовала, даже не видя.
— Я тоже.
Мы замолчали. Вино пили маленькими глотками, но оно, всё равно, быстро закончилось, и я поставила бокал на пол.
В голове тихо шумело. Его руки медленно, нежно, осторожно и очень горячо скользили по моему телу, то едва касаясь, то плотно прижимаясь к коже. Я подняла лицо и поймала пристальный и какой-то голодный взгляд абсолютно чёрных мерцающих глаз.
Осторожно провела ладонью вдоль его руки. Повернув голову, нежно поцеловала окаменевшую шею… В тот же миг меня подхватил рычащий вихрь, а через мгновение я оказалась лежащей на кровати и тарухан, такой сильный, яростный и невыносимо близкий, нависал надо мной.
Наверное, логичней было бы испугаться хоть чуть-чуть, но я лишь поняла, что всё правильно, так как и должно быть. И я, приподнявшись на локтях, потёрлась щекой о сильное плечо и тут же очутилась в лихорадочном пламени по имени Хартад. Жгучем, невыносимо горячем, безумно трепетном и нежном пламени.
Говорят, что в первый раз всегда больно. Фигня! Больно было, когда он замер, почувствовав, что я… Что у меня… В общем Хартад всё понял. И хрипло шепнул — Извини, я… Тебе больно?..
— Ох, Хартад… — Всхлипнула я и выгнулась любимому навстречу, прикусив губу, что, впрочем, не помогло сдержать глухой стон, когда, обхватив тарухана ногами, потянула его к себе.
Ну, а дальше всё было так хорошо, что описать это просто невозможно. И оказалось, что когда алая лава заменяет кровь, это просто прекрасно. Главное, что бы она пульсировала в венах сразу у двоих.