Залевский вдруг пожалел, что ушел от вопроса о послушных телах. Он содержал в себе желанные перспективы.
– Доедай! Это белок. Тебе массу набирать надо.
– Знаю. Но не могу. В меня не помещается. – Мальчишка сложил руки на животе. – Я вообще мало ем.
– Я заметил. Почему не можешь?
– Мало ел – желудок сократился. Так мне объяснили, – беспечно сказал он и потянулся за сигаретами.
– Тебя дома плохо кормили?
– Дома? Я так давно живу не дома… – пожал плечами парень.
– Почему мало ел? – недоумевал Залевский.
Мальчишка смотрел на Залевского, дивясь непониманию таких простых и очевидных вещей.
– Слушай, ну просто не всегда была еда. Не всегда были деньги на еду. Так бывает. Ты разве не знал?
– И что ты делал?
– Что-что… Не ел. Или тырил еду в супермаркете. У меня была подружка-оторва, – засмеялся парень, – мы с ней вдвоем ходили на дело. Такие два ангелочка…
– Ты беспризорничал, что ли? – изумился Залевский.
– Нет, я учился. Просто жил не дома.
Марин пробовал на вкус столь неординарное обстоятельство из жизни своего юного друга. Сам Залевский был благополучным во всех смыслах и чурался зараженной неблагополучием среды. Он придерживался неписаного правила существования в социуме: не понижай уровень. Элитный дом, интеллигентные, умные и талантливые друзья родителей. В детстве и юности его опекали близкие люди, и никто не позволил бы ему голодать. Он сам пытался сокращать рацион, чтобы поддерживать форму – профессия требовала. Человек, которому в магазине никогда не приходила мысль украсть еду, потому что он всегда мог позволить себе купить ее, или попросить у родителей, смотрел на мальчишку, которого вынудили к этому обстоятельства.
– Как ты на это решился?
– Все просто. Надо понять: умру я от этого или нет. И если с предательством можно как-то жить, то от голода можно умереть. Хотя предательство больнее, чем голод.
– А работать?.. – аккуратно поинтересовался хореограф.
– Да я работал, когда брали. Мне же тогда четырнадцать лет было. В караоке-баре пел по ночам.
– Тебя так ни разу и не поймали на горячем?
– Поймали.
– И что?
– Нашлось, кому отмазать меня. Но в «обезьяннике» посидел.
– Почему же ты домашним не сказал, что голодаешь? Дикость какая-то!
– При чем тут домашние? Я же сам принял решение уехать из дома. Дома учиться было негде, пришлось уехать.
– Решение четырнадцатилетнего пацана? – не мог взять в толк хореограф. – А девочка эта, подружка твоя, она тоже одна жила?
– Нет, она жила в семье. Она со мной за компанию воровала. Просто по-дружески. Это она меня и подбила, кстати. Классная была деваха! Мы с ней еще проституток мне искали. А с одним мальчиком дружили, потому что у него дома всегда была еда. Прихожу к нему в гости – он вываливает из коробки своих роботов-трансформеров, типа, давай играть! Играть, прикинь! Я намекаю: может, сначала перекусим?