Кухню после ремонта можно было снимать для глянцевых журналов – интерьер а-ля «домик в деревне». Для круп были приобретены новые горшки с плотными крышками – мыши просто не доберутся. Стекло в дверцах шкафчика прикрывает это богатство, но даёт полюбоваться глянцевыми шоколадными боками керамики. Надраенная «в жар» медная посуда удобно расположилась на полках. По стене, строго по ранжиру, уже начали занимать место вязанки лука, красного перца и чеснока, отдельная полка со специями поражала воображение кружевной рюшкой и уютными пузатенькими горшочками, для кофейной мельницы и большой банки с зёрнами был выделен особый угол. Для овощей на полу стояли две красивые плетёные корзины. Ну, не бегать же за каждой морковиной в погреб.
Ведёрки, куда она скидывала остатки для поросят и просто мусор, были аккуратно установлены на небольшой каменный выступ. Полы в кухне ман Сона надраивала сама лично каждый вечер. Мне казалось, что даже серая плитка на полу посветлела.
Отремонтировали и домик скотницы. Никаких особых красот там не устраивали, но подлатали текущую крышу, соорудили новый навес над крыльцом, а когда Зуна, дочка скотницы, принесла ман Соне молоко и, не найдя её во дворе, зашла в дом, то пришлось показать, как я делаю рисунок на стенах спальни – слишком уж завороженно она смотрела. И, глядя в загоревшиеся глаза, я отдала ей вечером остаток краски.
Стало и самой любопытно, как девочка воспользовалась этим «богатством». На следующий день заглянула к ним в домик. Он был не каменным, а деревянным, назывался «хижиной» и не считался «домом», за который существует налог, так как был частью нежилого строения. Сеновал, огромный сарай с дровами, большой сарай с различным инструментом, сарай-погреб, пустая комната, где от порога шла лестница вниз, в те самые закрома, куда складируют на зиму овощи. И с края этой длинной кучи сараев – вход в их жильё.
Одна комната, кровать, узкая, с простым штопаным бельём – для матери. Длинный сундук с имуществом в самом углу и сверху – скрученный тюфяк. Похоже, здесь спит Зуна. Стол и две табуретки. На стене у печи – три полки, почти пустые. Только пара горшков и мисок. Стены девочка уже отделала рисунком. Но, посмотрев на щелястый пол, я велела ещё и его переложить. А Зуну утащила с собой. В куче тряпок нашла старый балдахин и велела ей выстирать. Он, конечно, выгорел на солнце и выглядел не очень, но сама ткань ещё вполне крепкая. Дом у них бревенчатый, так что до снега точно управимся.
Высохшую ткань рвали на узкие полосы. На стене дома, прямо снаружи, вбила гвоздики с шагом в полсантиметра. Один ряд вверху, второй – в самом низу. Крепкую суровую нитку натянула, как на раму. И показала ей, как вправлять полоски ткани в нити, как покрепче сбивать. Ничего особенного. Нудновато и не слишком удобно, но, если хочет приличный половик на пол – сделает. Для яркости нашла в старых одёжках пару затёртых мужских костюмов из тонкого сукна. Они уже были слегка поедены молью и ни на что больше не годились. Заодно велела раскидать на солнце все тряпки из всех сундуков – конечно, потом всё переложу полынью и геранью, но избавляться проще на воздухе.