Победившая Россия вышла из войны гордой, но обессиленной. Половина страны лежала в руинах и пепелищах, в опустевших деревнях почти не оставалось здоровых мужчин, чтобы кормить страну. После победных салютов, радостных встреч, слез и горечи от потерь любимых, полуголодный народ приступил к восстановлению разоренной, но спасенной земли. В Кремле царил дух торжества и заслуженной гордости: государство «рабочих и крестьян» из недавней нищеты и бессилия превратилось в могущественную державу, и блестяще это доказала. Только одна страна на земле могла теперь называться ей ровней – США.
Сталин снисходительно, но и с удовлетворением позволил присвоить себе чин генералиссимуса – странное для России звание, экзотическое, но для героя-полубога теперь не существовало ничего подходящего из обычного «человеческого». На экранах кинохроники Сталина теперь можно было видеть только в пышном мундире генералиссимуса.
То было время триумфа для личности Сталина. Все, к чему он стремился еще юношей, для чего скитался по тюрьмам и ссылкам, рисковал жизнью, боролся в подполье, утверждал свою правоту в партии, не считаясь с людскими жертвами, оказалось верным, его страна стала великой, достигла невиданного могущества. Он оказался во всем прав, он победил – сильнейшего, страшного Гитлера, перед кем трепетали и падали надменные страны Европы. Россия стала супердержавой, второй по экономическому и военному могуществу в разрушенном войной мире.
Однако торжество Сталина, его горделивая безмятежность продлилась недолго – всего несколько месяцев после взятия Берлина и парада Победы на Красной площади. Взрывы американских атомных бомб в Хиросиме и Нагасаке прервали радость Сталина и вселили в него беспокойство. С этими взрывами Сталин перестал быть одним двух «первых» на планете, он в миг атомного взрыва стал даже не вторым, а далеко отставшим, уязвимым, и поэтому снова «слабым». Горделивая Россия, лежавшая в руинах, в тот самый миг откатилась с места повелителя Европы и половины мира в ряд второстепенных, далеко сзади Америки. Россия, ее народ даже не догадывались об этом, но уязвленный Сталин это понимал и глубоко переживал. Восстановить свою гордость и величие Сталин мог только, спешно получив в распоряжение собственную атомную бомбу, и пригрозив ею всему миру.
Так народ, даже не ведая, должен был восстановить свою силу, неожиданно поколебленную чужим взрывом, создав и себе это дьявольское оружие – надрываясь, прилагая все силы, умение, смекалку, и снова теряя тысячи жизней. Русскому этносу опять предстояло испытание на жизнестойкость.