Большевистская революция 1917 года провозгласила: «человек человеку – друг и брат», всеобщее равенство, долой эксплуатацию человека человеком, «кто был никем – станет всем». Индивиды, не согласные с этим, подлежали принудительному перевоспитанию или ликвидации. Предполагалось, что убери только проклятых эксплуататоров, «кулаков», и тогда все люди в мире могут быть вскоре перевоспитаны и развиты в соответствии с новыми революционными идеями. О генах, наследственности тогда еще не имели современного понимания. Позже эти знания, просочившиеся из-за рубежа, были объявлены даже контрреволюционными, вредоносными, а ученые, их разделявшие, были репрессированы, некоторые погибли в заключении.
В советской стране поверили, что будет создана совершенно новая общность людей – свободных, счастливых, лишенных эгоистичных эксплуататорских замашек. Тогда общество попросит каждого вносить свой трудовой вклад «по способностям», а получать блага каждый сможет «по потребностям». Эту утопию называли «коммунизмом», это провозглашалось как нечто несравнимо лучшее, чем библейское «царство Божие на земле». Заметим, все это происходило в тяжкие десятилетия репрессий, когда десятки миллионов томились и «перевоспитывались» в концентрационных лагерях, а миллионы просто подвергались жестоким пыткам, без правого суда расстреливались. Позже очередной генеральный секретарь партии коммунистов Никита Хрущев даже наметил год наступления коммунизма и счастья – 1980.
Был составлен «Моральный кодекс строителя коммунизма», некая «нагорная проповедь» новой веры и нравственности, где закреплялись благостные мнения о природе человека и о его победоносном пути к всеобщему счастью. «Моральный кодекс» переиначивал библейские заповеди, но шел гораздо дальше в практике их применения. В соответствии с Конституцией и этим моральным Кодексом было развито законотворчество, затрагивающие также экономику страны. Поскольку по принципиальным, моральным соображениям запрещалась эксплуатация человека человеком, то запрещалось и частное предпринимательство. Всякий посягнувший на незаконное частное предпринимательство признавался судом преступником и направлялся в места лишения свободы. Оставались лишь редкие «кустари», чистильщики обуви, сапожники, фотографы – вполне невинные в отношении эксплуатации человека человеком. Вся же сфера производства и предоставления услуг была национализирована, и система вскоре превратилась в государственный капитализм с неслыханной эксплуатацией работников и подневольным трудом.
Оставив пока в стороне оправданность и своевременность тех жестких мер, отметим, что выживание государства тогда зависело от ускоренного создания в стране тяжелой промышленности, угольных шахт, металлургических заводов, гидроэлектростанций, заводов по производству примитивных тракторов и грузовиков и т.д. Это не требовало большой «креативности», вполне достаточно было тяжелого, в основном, физического, труда, принуждения, энтузиазма и массовости. Принудительный государственный капитализм вполне отвечал этим условиям. Рост производства первых «пятилеток», ускоренная индустриализация отсталой страны действительно впечатляли, пропаганда умело использовала это для всеобщего народного ликования и подъема населения на еще большие трудовые подвиги. Громадная страна, казалось, на первых порах, замечательно обходилась без частной инициативы.