Этот период ярко высветил различия и даже вечную пропасть между великорусским суперэтносом и суперэтносом западноевропейским. Даже при взаимной вражде западных государств – в этот период Швеции и Польши, – они составляли единый суперэтнос, с общими стереотипом поведения, историей, междинастическими браками и культурными ценностями. Даже принадлежа к разным вероисповеданиям, они всегда оставались между собой «своими». В России же европейцы были всегда чужаками, все вместе они были «немцами», что доказала и попытка посадить на московский трон польского короля.
От Смуты меньше пострадала северо-восточная окраина Руси, тяготевшая к Нижнему Новгороду. Пассионарных людей там сохранилось больше – оттуда и пришли спасители отечества: князь Дмитрий Пожарский и Козьма Минин. К ним присоединились очень многие, которые снаряжали, воодушевляли и «раскачивали» людей, толкая их к действию. Именно общая высокая активность, патриотизм и пассионарность людей разных сословий обеспечили успех подготовки войск и похода на Москву.
Л. Гумилев: «В первой четверти XVII века генофонд русского суперэтноса начал компенсировать тот урон, который нанесли русской пассионарности все смуты конца XVI – начала XVII в.». «Период времени от смерти Ивана III в 1505 г. до начала царствования Михаила Романова в 1613 г. представляет собой первый максимум пассионарности в акматической фазе, причем в первой половине этого периода пассионарность возрастала, а затем начала убывать. Новый подъем обозначился лишь в 20-х годах XVII в.».
Войны на Западе, приведшие к возвращению России почти к тем границам, которые она имела до Смутного времени, затем эпохальное освоение Сибири – все это потребовало огромных усилий всего народа. Однако затраты пассионарности на это оказались столь велики, что к началу 70-х годов XVII в. снова наступил пассионарный спад. Утрата пассионарности, как это уже бывало, сразу вызвало опасность падения политического режима страны и даже ее гибели.
В центре, среди элиты и около боярских «верхов» стало заметно влияние культуры католического Запада с его роскошным бытом. Становилось модно подражать польским магнатам в их роскоши и забавах. Еще задолго до Петра Первого из Голландии повезли немецкие кафтаны, устраивались домашние театры, из подражания Западу собирались коллекции редкостей, одевались в «немецкое» платье. В правящих «верхах» пассионарность и «боевитость» быстро замещались тщеславием и стремлением к комфорту. Среди служилого сословия, среди стрельцов, ставших теперь дворцовой и городской наемной «гвардией», распространилась тяга к довольству – «хорошо поесть и выпить за чужой счет». Однако явный спад пассионарности коснулся именно центра, но не окраин России.