Одним из первых дворян, открыто выступивший в печати против режима, был Радищев, опубликовав «Путешествие из Петербурга в Москву». За это он поплатился от Екатерины Великой смертным приговором, замененным на каторжную тюрьму. Следующее полвека дворяне проявляли только глухое сопротивление режиму, лишь однажды прорвавшееся внезапным восстания декабристов в 1825 году. В целом, в имперской России конфликт принимал черты столкновения народной Святой Руси, ищущей социальную правду, с элитой империии, стремящейся к могуществу. Ни то, ни другое в обстоятельствах глубокого, на уровне подсознания и совести системного конфликта достигнуто быть не могло. Глубочайшая крепостная несправедливость подлежала искоренению, чему, однако, препятствовали имперские интересы и интересы большинства дворянства, как привилегированного класса.
Пассионарное напряжение, направленное к переменам в обществе, начало нарастать в интеллигенции с середины XIX века. Русская интеллигенция, в отличие от западной, являлась не столько интеллектуальной прослойкой, сколько более совестливой и культурной общностью. Она включала самые разные страты общества – разночинцев. Объединенная пассионарностью, русская интеллигенция устремилась к претворению в жизнь передовых на то время социальных идей. Однако глубочайший раскол русского народа в правах и культуре, слабое понимание интеллигенцией жизни народной толщи, способствовало развитию у интеллигентов-пассионариев мечтательности, увлечению ими утопическими идеями и прожектами, но с другой стороны, толкало к терроризму.
Русский культурный слой оказался над пропастью, разделяющей монархию сверху и темную массу крестьянства снизу. Безвыходность, отсутствие возможностей что-либо изменить в абсолютистском режиме, способствовало распространению самых радикальных социальных учений и анархических идей. Интеллигенция жила в расколе, в отрыве от народных толщ и окраин, вырабатывая в себе постепенно раскольническую мораль, что привело впоследствии к крайним формам терроризма.
Н. Бердяев: «Усвоение западных идей и учений русской интеллигенцией было в большинстве случаев догматическим. То, что на Западе было научной теорией, подлежащей критике, гипотезой или, во всяком случае, истиной относительной, не претендующей на всеобщность, у русских интеллигентов превращалось в догматику, во что-то вроде религиозного откровения».
Догматически, тоталитарно были восприняты русской интеллигенцией, задыхающейся от пассионарного напряжения, передовые на то время западные идеи, в особенности марксизм. Марксизм был воспринят ими как истина в последней инстанции, универсальная для всего человечества, средство от всех бед.