К счастью, у меня получилось. Брат Витин, не в силах удержать равновесие, словно срубленное под корень дерево завалился назад, всем своим немалым весом обрушившись на захватчицу.
Как я и думал, сил устоять на ногах ведьме не хватило. Оба — и колдунья, и Жрец — грузно рухнули в снег… В воздухе мелькнула рука, сжимающая нож — её дёрнуло вперёд, и тучная шея Светлого на миг оказалась свободна…
… Надо отдать ей должное — ведьма и тут ещё пыталась бороться. Падая, сгруппировалась, почти столкнула тело, придавившее её к земле, и нож таки удержала, не выпустила — дёрнула на себя…
Но и я не терял ни мгновения, рванувшись вперёд с такой силой, что затрещали суставы и сухожилия. Десять шагов я преодолел в три прыжка. А дальше… Дальше — выбить из ладони стилет, оборвав смертоносное движение…
… За шиворот — прочь церемонии! — отшвырнуть на безопасное расстояние Брата Витина, бестолково барахтающегося в снегу…
… Перехватить левую руку колдуньи, взметнувшуюся в безумной попытке расцарапать мне лицо, впечатать ведьму в снег, пригвоздив к земле тонкие запястья… Навалиться сверху, лишая малейшей возможности двигаться и колдовать…
Я успел.
И время для меня остановилось.
Рядом, где-то сбоку, Светлый Жрец, не получивший ни единой царапины, выл уже в полный голос, тщетно силясь подняться на трясущиеся, словно в лихорадке, ноги.
В дюжине шагов отсюда «оживала» толпа. Самые отчаянные опасливо подбирались поближе.
Костёр с весёлым треском пожирал дрова, грозя перекинуться на крышу бани.
А я лежал на снегу, ничего не видя перед собой, кроме пылающих ненавистью огромных зелёных глаз… И повязок, сползших набок с виска и обнаживших левое ухо.
Если бы я понял это раньше… видят Боги-Братья, я бы убил её!…
Проклятая колдунья была эльфийкой.
* * *
Она сопротивлялась, сколько могла. Яростно — но молча, без единого звука. Отчаянно… и бессмысленно.
— Т-твою ж Тень! — рявкнул я, едва не пропустив удар головой в переносицу. Вовремя увернулся, лишь прядь моих волос хлестко стегнула её по щеке. — Уймись, поганое отродье!… Или пожалеешь!
— Убей!… — рванувшись всем телом вперёд, и снова — безуспешно, выпалила она мне в лицо.
Я сжал зубы:
— Не так быстро, ведьма!
Тогда она плюнула кровью, словно кобра — ядом, и на этот раз попала.
— Ах, ты!…
В мгновение ока я оказался на ногах. Рванул её на себя, безо всякой пощады заламывая за спину руки, и одним движением выдернул пропущенную в потайные петли вдоль края плаща агмарилловую цепь. Остроухая успела лишь коротко вскрикнуть, когда тонкие, но прочные путы надёжно стянули локти и запястья, а шею захлестнула удавка-петля…