Ворохи искореженного белого металла из ободранных татарами иконных окладов – подобное кощунство в церквях степняки совершали мимоходом во всех своих грабительских набегах. Восстановить большую часть было чрезвычайно затруднительно, хотя удалось украсить иконы новыми окладами и убранство в строящихся церквях.
Много серебра отобрали в собственно татарских кочевьях – у казаков был «собачий нюх» на «захоронки». Крепко пытали ногайцев, что мужчин, что женщин, страшно, изобретательно и жестоко, как всегда делали сами степняки в своих набегах. Так что всевозможные бляхи, украшения, прутки, слитки и прочее, шли в общий «котел», из которого добычу потом «дуванили». Понятно, что у стрельцов «выхлоп» был больше, так как и участвовали они внушительными силами, да и самому князю полагалась весьма приличная часть военной добычи. И при этом все княжьи люди дополнительно облагались двумя десятинами – в пользу церкви и государства.
А вот монет шло на переплавку ничтожная часть, и то совершенно порченных. Практически вся добыча укладывалась в мешочки – копейки к копейкам, акче к акче, талеры к талерам. Последних было множество – в Крымском ханстве за продажу рабов принимали любые деньги, лишь бы ходовыми были и в расчетах использовались.
И не важно, отчеканена на них арабская вязь или христианские символы – деньги интернациональны по своей сути. И за ними всегда протяженный кровавый след тянется, ибо ограбить соседа гораздо легче, чем надрывно работать, накапливая крохи драгоценного металла. Так что правильно сказано – люди гибнут за металл.
Годного на чеканку монет оказалось более сотни пудов, почти две тонны. А ведь у татар удалось отбить малую долю добычи за два лета. Потому можно представить, насколько были выгодны для Крымского ханства ежегодные набеги на северных соседей. И какую невероятную прибыль они приносили «людоловам». При этом следует учитывать, что золото и серебро в Московском царстве являлось привозным, полученным за торговлю – собственной добычи еще не шло.
А вот золотой лом даже небольшого сундучка не занял. Пригодную посуду и украшения Юрий забрал во дворец, а оставшийся желтый металл едва на два пуда потянул. Да и золотых монет немного, хотя разнообразием не уступали серебру – дукаты и экю, дублоны и флорины, луидоры и совсем загадочные безанты и цехины.
Так что было принято решение отчеканить тысячу золотых, по примеру везде используемых дукатов. Их почти никто не подделывал – тонкая монетка легко надкусывалась зубами, оставляя характерный след. Золото очень высокой пробы – мягкий металл, а на дукаты шло, как с трудом подсчитал Юрий в приводимых ему Хохловым расчетах, примерно 980-990-я проба, почти чистейшая.