– Только у меня, батько, чур, два условия. Рудных дел мастера, а у ляхов они добрые, живо сообразят из чего сплав, мельхиором названный, сделан. И года через три сами его начнут лить – лукавый там народец, грех его недооценивать!
– Может быть, – усмехнулся Сирко, – и не удивлюсь, если сюда «воровские» монеты придут мешками, туго набитыми. И в раз единый всю твою торговлишку порушат.
– А потому за пределы моих владений вывоз этих монет запрещен будет под страхом смерти. Меняй на обычное серебро, выдадут все по счету – за три мельхиоровых гривны две серебряных – там вкупе, и там, по сто двадцать копеек. А опосля уматывай куда хочешь, но без наших денег. Но если у кого на въезде хоть монетку из мельхиора найдут – то считать ее фальшивой станем! Все добро в одночасье конфискуем, а торговца злыднем считать будем. И в каменоломни его, али на шахту отправим лет на пять трудиться на благо Готтии.
– А как же войско Низовое долю свою получить сможет?
– Очень просто, батька. Сумма отчеканенных монет в Казенном приказе будет, и тратьте здесь ее на товары наши. Но лучше сразу написать накладные, что Войску Запорожскому Низовому надобно, и на все деньги оружие, товар всякий и получите в полной мере, по счету. Своего рода кредитование будет. И войсковая старшина сама дела вести будет через казначея – чтоб все по правилам и уряду сговорено было.
– Хорошо, Юрий Львович, считай, сладились с тобою. А каково второе твое условие?!
– Союзниками мы должны стать вечными, иначе быть не может – передавят поодиночке. Ты меня прости, батько, но Запорожская Сечь как таковая не государство, а узаконенная вольница. Оттого вас из края в край кидает – сегодня один кошевой свою линию гнет, а завтра другой. Ты, Иван Дмитриевич, не вечен – и как после тебя уряд соблюдаться будет? И еще одно – я тебе говорил раньше, что войско Низовое погибнет через тридцать лет, ибо не сможете воевать на равных с любым сильным противником – хоть с ляхами, али с крымчаками и московитами.
– А ты, значит, сможешь?!
Глаза кошевого атамана недобро свернули – однако Юрий стойко выдержал тяжелый взгляд. И негромко произнес:
– Сейчас еще нет, но через три года вполне. Народа у меня еще мало, а это мобилизационный ресурс. Сейчас шесть тысяч воев по спискам, половина в поле, а другая в слободах – ее и считать нельзя. С десяток мануфактур – ружьями своими и пушками себя обеспечиваем полностью. Железа года через три вволю будет, а, значит, оружие и инвентарь всякий без ограничений делать начнем, и новые мануфактуры с мастерскими поставим. С продовольствием и фуражом проблем не станет – черноземы тут благодатные, и урожаи богатые уже сейчас снимаем. Надо только на поля удобрения не жалеть, да правильно все выращивать.