А между четвертой и пятой страницами лежал конверт. Это было письмо Кате от той самой Лены из Ершова. Я уже собирался положить конверт на место, как вдруг, взглянув на него еще раз, почувствовал, что проваливаюсь вместе со столом и с Катиной сумкой куда-то в темноту. Крупным, четким почерком, явно мужским, на конверте было написано: «Сегодня в шесть». Я молча закрыл книгу. Все начиналось сначала: мои тревоги, мои подозрения. Начиналось с новой силой.
* * *
Мы вместе шли домой. Я по привычке взял Катю за руку и забрал у нее сумку. Будь я в другом состоянии, меня, конечно же, порадовал бы этот ясный майский день, но все: солнце, зелень деревьев, чистые, недавно подметенные улицы — сейчас виделось как через какую-то серую пелену. Мне было не до красот городского пейзажа. Я все смотрел на Катю, пытаясь уловить в выражении ее лица что-то, что могло бы навести на ключ к разгадке, но ничего не находил. Как это ни странно, это тревожило меня еще больше, как если бы на ее лице я прочел что-то, что дало бы понять: она меня разлюбила, она тайком бегает на свидания с кем-то другим. Но я ничего не видел, и поэтому было только хуже.
Так я и шел, мучимый чуть ли не шекспировским вопросом, только вместо «Быть или не быть?» думалось «Да или нет?». А впрочем, «Быть или не быть?» тоже. Быть или не быть нашей любви? Для меня этот вопрос был не менее важным, чем тот, над которым размышлял Гамлет.
Быть ли нам с Катей вместе или нет? Свяжем ли мы с ней свои жизни или нет? До последних дней я не сомневался в этом. А сейчас? Хотелось бы сказать, что не сомневаюсь, но сомнения были именно в том, что я не сомневаюсь, стало быть, я все-таки сомневался. Я поймал себя на том, что совершенно запутался не только в своих сомнениях, но и в самом слове «сомнения». Еще немного, и я, наверное, сошел бы с ума. Не могу я оставаться один на один с такими мыслями. Просто надо было поговорить с Катей о том, что меня тревожило. У Анжелики же все-таки хватило смелости в конце концов во всем признаться, подумал я и тут же одернул себя. Как можно вообще их сравнивать? В результате я не выдержал.
— Слушай… это… что ты сегодня делаешь в шесть? — произнес я нерешительно, чувствуя себя преглупо.
— Ничего, а что? — спросила Катя и тут же удивленно добавила: — Да что с тобой сегодня? Знаешь, — сказала она, остановившись и потянув меня за рукав, чтобы и я не шел дальше, — сегодня я совсем тебя не узнаю. Ты какой-то не такой, — добавила она, тревожно заглядывая мне в глаза, как будто в них искала ответ на мучающий ее вопрос. И, кажется, все-таки смогла там что-то прочесть, потому что спросила: