Но фото было цветное и хорошего качества. Стэнли Спрингс сидел в кресле с книгой в руках в комнате, заставленной толстыми томами в кожаных переплетах, в библиотеке своей, наверное. Я даже смогла рассмотреть заглавие увесистого опуса: том Джека Лондона. Что ж, может быть, у нас окажутся общие вкусы на литературной почве, я тоже люблю американских классиков.
Поймав себя на этом рассуждении, я ужаснулась: как легко я уже пытаюсь примерить свою жизнь к жизни этого совершенно, если не считать письма, незнакомого человека. Но я вновь взглянула на фотографию, и мысли, перегоняя одна другую, вдруг стали возникать, как незваные гостьи.
Брюнет, карие глаза. Это хорошо: он совсем, ни одной черточкой, не будет напоминать мне о Косте. Ему уже за сорок, у нас разница в возрасте целых двадцать лет: значит, будет мне в какой-то мере и отцом. Кажется, он усталый, ему одиноко. Но ведь и я устала, и мне одиноко тоже. Разве нет? Может быть, ответить ему? Написать? И ни на что не надеяться? Просто хорошо было бы знать, что где-то там, за семью морями, есть человек, который тебя знает, который так же, как и ты, пережил трагедию и может тебя понять. Вот и все, я больше ничего от него и не жду. Пусть он просто знает, что в России, в городе Ершове Саратовской области, который на карте мира, конечно, не найдешь из-за ничтожной величины, живет Катя Лазарева, которая понимает его и сочувствует ему.
Вернувшись домой, оживленная разрумянившаяся Лена застала меня сидящей за столом и усердно дописывающей ответ на письмо на восьми страницах убористым почерком с низко перечеркнутым английским «t». Хоть почерки у нас с мистером Спрингсом различаются, в остальном же для «первого заочного свидания» нашлось слишком много общего.
* * *
— Послушай, но это же бредовая идея, — твердила Лена.
Я упрямо наклонила голову.
— Мне так не кажется.
— Ну, послушай, — почти умоляла Лена. — Он же вдвое старше тебя!
— Ну и что?
— Как что? Да что у тебя может быть с ним общего? И ведь он американец! Да я до конца жизни буду себя проклинать за то, что вообще это письмо попало тебе в руки! И угораздило же меня! Послушай, когда тебе исполнится сорок, он будет уже развалиной! Ну скажи мне, зачем тебе такой нужен?
На лице Лены читалось искреннее недоумение, перемешавшееся с изрядной долей страха. Я ее вполне понимала и, наверное, так же отговаривала бы подругу, прими она такое решение.
— Ну чем он тебе так понравился? — причитала Лена. — Красавец, что ли, писаный? Да просто взял какой-нибудь неудачный снимок и пропустил через «Фотошоп».