— Майн готт…
Екатерина Алексеевна опустила письмо — рука внезапно ослабела. Живое, но вместе с тем расчетливое воображение, показало картину мятежа во всей красе, и его возможных последствий в самое ближайшее будущее — она оказалась устрашающей.
— Чем меня дальше Василий Иванович «обрадует», — негромко произнесла женщина, боль в сердце резко усилилась — императрица прекрасно понимала, почему Панин отводил глаза, а Суворов так многоречив, что на старого генерала совершенно не походило — давняя служба по «тайным делам» вытравливала из души многое, что любому человеку не чуждо. А потому можно было не жалеть ни собеседника, ни, тем более подследственных. Да и она сама не раз отзывалась о генерале — «Суворов мне очень предан и в высокой степени неподкупен; он без труда понимает, когда возникает какое-нибудь важное дело в тайной канцелярии; я бы желала доверяться только ему, но должна держать в узде его суровость, чтобы она не перешла границ, которые я себе предписала».
Екатерина Алексеевна снова подняла письмо дрожащей рукою и стала вчитываться в строчки, уже отстраненно, словно видела кошмарный сон и не могла никак проснуться.
«Вчера вечером я виделся со светлейшим князем Григорием Григорьевичем, что прибыл по вашему именному повелению. Взяв эскадрон конногвардейцев, шефом которых он является, а также команду измайловцев, он на двух галерах со своими двумя братьями, отправился в Шлиссельбург. Полчаса тому назад одна из галер вернулась в Петербург, с нее сошли два десятка оных гвардейцев, а корабль направился в Кронштадт. Из них в Тайную экспедицию немедленно пришло восемь рядовых полка Конной гвардии, и поведали охотно и без принуждения следующее:
В два часа ночи сегодня 5-го числа, оные галеры подошли к Шлиссельбургу и высадили гвардионцев. Однако приступ был отбит сильным пушечным и ружейным огнем, от которого погиб светлейший князь Григорий Орлов, а его младший брат граф Федор Орлов тяжело ранен — попал в плен и унесен в цитадель. Погибло три десятка преданных вам чинов Конной гвардии, оставшиеся попали в плен, и почти все присягнули на верность Иоанну Антоновичу. Моряки и измайловские солдаты изменили вашему величеству купно и оружно, перейдя на сторону «безымянного узника». Из них ни один не пришел ко мне с докладом о событиях. Граф Алексей Григорьевич Орлов кинулся в воды Невы, где, по всей видимости, и утоп. Он был ранен пулею в плечо, и серьезно, но сдаваться не пожелал.
Вестей из Кронштадта, куда ушла галера «Саламандра» с мятежным на борту экипажем не имею, но отправил за оной в погоню две скампавеи и яхту — надеюсь, данное судно мы изловим, и безжалостно покараем за свершенную измену. Всецело преданный слуга вашему императорскому величеству, генерал-аншеф, сенатор и кавалер Василий Суворов».