— Не зря съездил, все посмотрел на месте, и многое прояснилось, — мужчина пожал плечами, чуть скривившись от боли. И шагнул вперед, опираясь на трость и заметно прихрамывая. Осенняя дождливая погода обостряет болезни — спину и ребра иной раз сводило приступом радикулита, да надрывно болели ноги, пробитые когда-то полудюжиной осколков взорвавшегося рядом ВОГа.
Дело прошлое — в 1995 году пришлось повоевать в Чечне, вот и осталась памятка на все оставшиеся годы. Впрочем, Иван Антонович Никритин на жизнь никогда не жаловался — и так прожил достаточно, в следующем году ровно семьдесят лет исполнится. Обычная биография для советского человека — учился в педагогическом институте, что на берегу ледяной Ангары, но вместо труда учителя истории в сельской школе, где-нибудь в сибирской глухомани, его ожидала совсем иная участь. По партийной разнарядке (было и такое в далекие годы, что ныне называют «эпохой застоя) он, по окончании института, пошел служить в органы МВД следователем.
Биография ведь вполне подходящая, а отделы кадров в советские времена всегда уделяли анкетам повышенное внимание. По окончании восьмилетки пошел работать на строительство ГЭС, одновременно учась в ШРМ — окончить «десятилетку» было для него очень важной целью. Все же тянулся всей душой юный тогда Никритин к труду Ушинского и Макаренко. Потом служба в армии, что на рубеже 1960-70-х годов считалось делом почетным — девушки на «откосивших» смотрели с презрением.
Погранвойска отличная школа жизни, особенно на южной границе в Туркестане. Служил честно и добросовестно, как всегда решал в жизни любое дело — так что вернулся старшиной, к тому же награжденным медалью, которая у пограничников шутливо называлась «стой, кто идет», но все «дембеля смотрели на нее с нескрываемым уважением. Еще бы — на слуху были рассказы о боях на Даманском и у озера Жаланашколь. Так что на прежней работе его встретили с должным почетом. Да и он сам еще два года трудился, пока строительство бетонного гиганта, перекрывшего Ангару на всю ширь, не закончилось. Приняли его в ряды КПСС, на представителей пролетариата не действовали тогда пресловутые «квоты», на пиджаке «засеребрился» еще один металлический кружок на синей колодке — медаль «За трудовое отличие». Вот только молодой коммунист не пошел учиться в политех, направился прямиком в «пед», на исторический факультет, куда поступил без проблем, сдав на «отлично» профильный экзамен.
Четыре года учебы Иван Антонович вспоминал как самое лучшее время в своей жизни. И самым добрым словом отзывался о профессорах — маленьком шубутном корейце, знатоке истории Дальнего Востока; о его коллеге, ветеране Великой отечественной войны, что всю жизнь изучал золотодобычу в Сибири. Да и о многих других преподавателях говорил всегда исключительно восторженно, даже о «немке», чтоизводила «шпреханьем». Дипломная работа, посвященная трагической судьбе малолетнего императора Ивана Антоновича, поначалу вызвала удивление профессуры, ведь строилась она исключительно на дореволюционных источниках. Почти полгода, два студенческих лета и одни зимние каникулы, Никритин провел в архивах в Москве и Ленинграде, получив туда направление. И «накопал» материала, который позволил ему сделать вывод, что убийство несчастного узника, которого называли «железной маской Русской Бастилии» было жестокой мистификацией императрицы Екатерины. А не названной этой властной женщиной «шлиссельбургской нелепой» подпоручика Мировича. Одного заговорщика, согласно официальной трактовке данных событий.