— Если задуматься, какую роль может играть теннис в жизни человека? Развлекательную? Оздоровительную? — Главное, без передышки значительным голосом пороть чушь, которую Тоше слушать неинтересно. Главное — усыпить её бдительность. Она перестанет слушать, и я свободен: она не поймёт сути сегодняшнего вечера! Собственно говоря, одним теннисом вполне можно вспахать целину наших отношений с Жэкой, заставить почувствовать зависимость от меня и моего папика. — Не развлекательную, не оздоровляющую и даже не эстетическую, отнюдь, хотя это очень красивый вид спорта, — бодро и громко говорю я. — Теннис поднимает человека. Почему? Сейчас объясню. Ни один вид спорта не имеет таких ритуалов, как теннис. Футболисты начинают сразу разыгрывать мяч, легкоатлеты заняты каждый лишь собой, а тут тебе — «здравствуйте», «спасибо», «очень приятно!», «до скорой встречи», а тут тебе белые одежды, а тут тебе — изящные движения, сам удар ракеткой по мячу изящен. И человек, выходящий на корт, чувствует себя личностью значимой, единственной в своём роде, к которой относятся уважительно. Ваша фигура прямо-таки создана… — Я покосился на Тошу. Она уже отключилась, как я и рассчитал. Я знаю это её состояние — погружена в себя! — Торс у вас, разворот плеч… — ловлю я миг удачи и рассыпаюсь в комплиментах.
Жэка уплетает Тошины салаты, на щеках рдеют яркие пятна удовольствия — первые признаки верности выбранного мною наступления: он готов выставить себя на обозрение изысканной публики, готов пожинать лавры, хотя невысок, довольно Жидковат, и вовсе неизвестно, научится ли играть.
— Я хочу за тебя выпить, — говорит Тюбик Жэке. Тюбик может позволить себе «ты», он чуть ли не со школьной скамьи в Союзе художников, и уже какой-то крупный партийный чин, и теперь от него зависят блага художников: выставки, путёвки, поощрения. — Ты человек современный, — делает Тюбик ему сомнительный комплимент, — можешь достать звезду с неба! Я пью за твои успехи, за твой престиж.
Тоша морщится. Всё-таки слушает. Я ничего не могу сделать — пусть морщится. Слава богу, не я «лью елей», Тюбик, а к Тюбику у Тоши устойчивая антипатия, тут уж ничего не поделаешь — что бы Тюбик ни сказал, Тоша будет морщиться.
— А я пью за здоровье, — говорю нейтральные слова. — Будет здоровье, человек возьмёт то, что ему нужно от жизни.
Делаю вид, что пью, даже гримасу корчу, а сам едва пригубливаю, ставлю полную рюмку за вазу с пирожками, чтобы не увидели Тюбик с Жэкой, мне нельзя пить, я должен быть в форме, рассчитывать каждый ход, осторожно произносить слова.