— Хватает.
— Поедете?
— Раз уж начали дело, надо до конца довести.
— А про нас — то хоть вспомните?
— Думаю, что не только вспоминать придется, а частенько бывать, если примете.
— Что тут думать: — «Человек предполагает, а Бог — располагает». Поживем — увидим.
Целую неделю гостили они в доме своих обретенных родственников.
Но все-таки надо действительно пуд соли съесть, чтобы притереться друг к другу. Вот так с ходу, ничего бы не получилось в новой жизни. У всех были свои привычки, сложился уклад жизни и ломать его было трудно, сейчас им было уже не двадцать с хвостиком, а дело шло к закату и перестраивать жизнь трудно, даже невозможно.
Обменялись телефонами.
У путешественников пока не было ничего подходящего для оседлого образа жизни, поэтому решили вести продолжение родства по телефонам.
Рано утром гости отправились в дальний путь. Записная книжка предполагала еще один уральский заезд. В одном из поселков машина остановилась у домика, старого, покосившегося с маленькими окнами. Забор в дырах, вокруг заросшая трава. Видно было, что хозяева или больны, или бросили дом.
Постучали в калитку. Никто не ответил. Решили войти. Дверь в дом была не заперта. Григорий вошел в избушку и на него пахнуло чем-то гнилым, затхлым. Слабый голос спросил с постели:
— Кто там, проходите, я не могу встать.
Григорий включил свет и увидел на постели изможденную болезнью женщину. Впалые щеки, высохшие руки, взгляд полный боли и отчаяния.
— Ты кто? — спросила женщина.
— Я Григорий. Ищу Романову Елену.
— Это я. А тебе что понадобилось здесь, что-то я тебя не припомню.
— Дальнобойщик я. Помните? Большая машина, мы останавливались у вас несколько раз.
— Как не помнить. Меня за мой грех с тобой Господь наказал.
— Почему грех?
— Мать не послушала, тебя полюбила, а тебе я не нужна была, так баловство дорожное.
— Я так не думаю.
— Так оно так. Парня хорошего обидела. Он на мне жениться собрался, а я с тобой загуляла. Вот теперь и мучаюсь за свой грех.
— Все мы заболеть можем.
— Да не за всех дети расплачиваются.
— Какие дети?
— Сын у тебя родился, повредили ему головку при рождении в роддоме, он ни ходить, ни говорить не может, а тут я заболела и пришлось мне его отдать в дом, где калеки да разные уродцы находятся.
— И сколько он там находится?
— Более восьми лет. Пока могла, сама за ним смотрела, а теперь и я и он беспомощные.
— Скажи Елена, чем я тебе помочь могу?
— Яду дать, чтоб мучиться перестала. О сыночке Юрочке душа вся изошлась, а я проведать его не могу.
Он вышел во двор, обрисовал ситуацию и Петрович решил поместить Елену в больницу с хорошим уходом. Он немедленно нашел главврача и тот внимательно выслушав, сказал: