— Я приму чету Оленевых на ближайшем бале… Напомни.
— Уж я-то не забуду, ваше величество, — расцвел улыбкой Шувалов.
Меж тем при дворе велась подготовка к предстоящему военному сезону, и Фермор при горячем участии Конференции составлял план кампании. В начале мая русская армия должна была уйти с зимних квартир и двинуться к Познани, а оттуда к Одеру — прямой слепок предыдущего года. Особо предусмотрено было — не брать с собой в поход ни одного больного или обессиленного, они должны были оставаться на реке Висле для собственного поправления и охраны магазинов.
Отношение к самому Фермору не изменилось, его продолжали попрекать за Цорндорф, корили за чрезмерные денежные затраты, за невнятность докладов о состоянии армии, о точном наличии лошадей, оружия, мундиров и прочая. Но интрига велась вяло, хотя противоположный лагерь был прямо обратного мнения. Определенные группы при дворе считали, что Фермор умный стратег, а недостатков у него два: во-первых, немец, а во-вторых, как следствие из первого, буквоед, подчиненный в ущерб дела ненужной аккуратности и медлительности. Русской армии был нужен русский фельдмаршал.
Таковой был найден — Петр Семенович Салтыков, шестидесятилетний командующий украинской ландмилицией. Фермору надлежало сдать армию новому фельдмаршалу, но службу у него продолжить, оставаясь как бы правой рукой старого полководца, дабы «все нужные объяснения подать и в прочем во всем ему делом, и советом вспомоществовать». На том дело Фермора, если это можно назвать «делом», и кончилось.
Но освобождение Тесина ввиду малости его чина могло задержаться на долгие времена, если б не еженедельные разговоры Оленева с графом Ив. Ив. Шуваловым и генерал-поручиком Чернышевым.
В конце апреля Тесин был вызван в Тайную канцелярию. Последнее время все предвещало близкое его освобождение, ему разрешили прогулки, гвардейцы в камере были веселы и позволяли себе не только намеки, но и прямые высказывания: «Не иначе как к лету дома будете…»
Предчувствия не обманули пастора. Сам комендант крепости вышел к заключенному, открыл папку с тисненым гербом и важно прочитал:
— Именем всепресветлейшей императрицы Елизаветы я возвещаю вам, что вы освобождаетесь из-под стражи. От себя лично добавлю, батюшка ваш и все домашние пребывают в добром здравии.
— Я счастлив, что правда восторжествовала, — без улыбки сказал Тесин, горло сдавил спазм.
Комендант шевелением бровей сообщил о полном своем понимании.
— Помятуя о ваших муках, матушка государыня, как вознаграждение, определила вам выбор: остаться в приличной должности в России, чему их величество будут способствовать, или возвратиться в отечество.