Такое пристальное внимание раньше бы меня смутило, но теперь-то я уже как-то пообтесался и в институте, и в ансамбле. Так что особо не нервничаю и вот наступает первая кульминация: — Давние боли идут чередой. Пусть собираются все. — откинув голову и напрягая связки начинаю свой вокализ: — У-У-А-А-А...
Мой фальцет звучит ровно и звонко, точно попадая в тональность, никакого затруднения я не испытываю. Наоборот, меня просто распирает внутренняя энергия идущая прямо из глубины души, а мелодия вокализа по моим ощущениям зарождается вообще не в голове, а где-то за её пределами. Наконец вокализ заканчивается, и я собираюсь играть дальше, но меня неожиданно привлекает посторонний звук, показавшийся мне всхлипом.
Неужто моих преподавателей так растрогала моя песня? Взглянул на Базилевич и замер поражённый. Она хохочет! Молча, без звука, но хохочет! Перевожу взгляд на Юлию Александровну, мой преподаватель по вокалу опустила своё лицо и закрыла его ладонями спрятав от моего взгляда, но её плечи также содрогаются от еле сдерживаемого смеха.
Ничего не понимая, убираю руки с клавиш и разворачиваюсь к Столярову. Видимо мой ошарашенный взгляд окончательно добил моих преподов, и они уже не таясь хохочут во весь голос. Я впервые вижу и слышу, как степенные и порой жёсткие со студентами люди, в прямом смысле этого слова в полный голос ржут как лошади. Сказать, что я шокирован, это значит не передать и сотой доли моего возмущения, ошеломления, обиды и разочарования.
Вскочив со стула, хочу выбежать вон из зала, но Юлия Александровна успевает меня перехватить и крепко к себе прижать. С трудом удерживая моё брыкающееся тельце и всё ещё продолжая смеяться, женщина начинает успокаивающе гладить меня по голове и плечам. И наконец успокоившись сама, она поправляет мою растрепавшуюся причёску. Продолжая крепко удерживать в руках слегка меня отстраняет и оглядывает как какую-то неведомую зверушку.
— Вот мы и подошли к тому, к чему стремились два года. Ты, Миша, молодец, у меня было мало таких же как ты целеустремлённых студентов. Я горжусь, что я твой педагог, а ты мой ученик. Но ты меня прости за то, что я тебе сейчас скажу, возможно это тебя ранит, но сказать это я тебе обязана. Если как певец ты сегодня только чуть-чуть приоткрыл дверь в мир большой музыки то, как композитор, ты до неё ещё даже не дошёл. И дело вовсе не в том, что всё что ты пишешь — это эстрада. В конце концов эстрада тоже музыка, пусть и не такая возвышенная как классика, но тоже востребованная.
— Но настоящим музыкантом ты станешь только тогда, когда напишешь действительно стоящую вещь достойную исполнения симфоническим оркестром. А пока... — Юлия Александровна вновь всхлипнула от приступа смеха. — Ты написал великолепную пародию! Такого блестящего бурлеска я давно не слышала. Откуда ты вообще взял эту идею? Мы так и не смогли понять из какой оперы эта тема. Слова совершено мне незнакомы, неужели ты и правда написал это сам? Великолепно!