— Не, конечно, мы себе можем-таки позволить работать и совсем бесплатно. Вы же чуточку уже представляете за наши будущие доходы и за то, что нам это совершенно не накладно. Но люди могут просто банально не понять этого неожиданного коммунизма в одном отдельно взятом музыкальном коллективе и начнут к нам неприлично интересоваться и нескромно спрашивать.
— А оно нам надо, эти чужие вульгарные интересы в нашем почти что личном деле? Нет уж! Пусть лучше они нам немножко почти что сочувствуют в глаза и сильно злорадствуют в спину, думаю мы это переживём. Но престиж требует денег, так что вам придётся за нашу зарплату серьёзно разговаривать с бухгалтером. Думаю, что наш будущий коллектив это оценит и поддержит!
— Но основной-то доход мы будем получать сами знаете от кого. Да, чуть не забыл! Надо будет внимательно посмотреть на те возможности что нам достанутся шикарным бонусом. Если мне не изменяет память, там же сразу напротив клуба вроде бы есть маленький скверик, где проводятся митинги? Вот вам и готовая летняя танцевальная площадка и таки-да, совсем не лишний для нас дополнительный доход. А для конторы это жирная галочка в отчёте по культурному досугу для работников своего учреждения и окрестного населения. Да это они с вас пылинки сдувать начнут! А вы уж собрались ангажировать белых медведей... У нас, между прочим, тут музыкальный коллектив планируется, а не цирк!
В общем, «переговоры шли долго, но плодотворно», всё-таки уговорил я своего импресарио. Решающим аргументом стал небольшой импровизированный концерт для моего скептически настроенного худрука. Когда устав уговаривать Менделя, я просто сел за рояль и без всяких затей сыграл и напел ему по куплету из двенадцати песен, ни разу не звучавших в этом времени. Мендель впечатлился, проникся и поверил в меня, а благодаря содействию Беллы Бояновны всего через неделю у Черноморской главной конторы «Совторгфлота» появился новый художественный руководитель ВИА «Поющая Одесса».
***
Первое собрание коллектива провели в подсобном помещении клуба. До нас в этом помещении хранился старый спортивный инвентарь, сломанная мебель и, как ни странно, музыкальные инструменты. Сваленные в кучу в одном из углов и найденные в ходе «большой приборки» под слоем разного ненужного хлама. Достоинством этой небольшой пристройки был отдельный вход с заднего крыльца и два окна, сейчас заколоченных досками изнутри и снаружи. Завхоз, пожилой хохол с висячими «запорожскими» усами и унылым выражением лица, со вздохом отпёр большой висячий замок на двери, заглянул вовнутрь и произнёс: