Дружески Ваш Ренуар
О выставке напишу попозже.
130
[Эссуа],
18 сентября 1904 г.
Насчет выставки поступайте, как знаете. Это самое разумное, что я могу сказать. Сам я не могу и не хочу ни во что вмешиваться. Мне трудно даже пошевелиться, и я думаю, что с живописью покончено. Больше мне уже ничего не сделать. Вы понимаете, что в таких обстоятельствах меня уже ничто не интересует…
Дружески Ваш Ренуар
P. S. Вернусь к 1 октября. Сразу же придется доделать кучу всякой всячины, ограничить расходы и т. д.
131
[Эссуа],
20 сентября 1904 г.
Дорогой Дюран-Рюэль,
… Попрошу Вас не показывать на этой выставке слишком много работ: чем картин меньше, тем они дороже, и, кроме того, это избавит Вас от необходимости прибегать к покровительству г-на Франца Журдена.
132
[Эссуа,
сентябрь 1904 г.]
Дорогой Дюран-Рюэль,
Как я и думал, эти четыре обнаженные фигуры никуда, кажется, не годятся. Мне очень неприятно снова занимать Вас всякими пустяками, но совершенно необходимо, чтобы Вы сняли две последние обнаженные фигуры (торсы) и заменили их двумя натюрмортами из числа тех, что находятся у Вас на улице Ром — «Сливами» и «Дыней». Будем надеяться, что на этот раз все устроится.
Дружески Ваш Ренуар
Я написал в Осенний салон по этому поводу.
133
[Париж],
19 октября 1904 г.
Дорогой господин Дюран-Рюэль,
Не понимаю, чем недоволен этот милый Франц Журден. Меня спрашивают, почему, никогда не выставляясь, я все-таки решил участвовать в Осенней выставке. Я отвечаю, что не выставляюсь, когда меня не приглашают, но что я отнюдь не склонен из принципа прятать от публики свои картины, когда у меня любезно осведомляются, не хочу ли я выставиться. Я согласился участвовать в Осенней выставке, потому что доверяю ее устроителям. Я добавляю, что, будучи очень тяжело болен и находясь в Бурбон-ле-Бен, я попросил Вашего отца заняться ею. Я очень рад, что поступил именно так, все тоже довольны. Люди, которых мне удалось повидать, находят, что выставка очень интересна и — что бывает гораздо реже — устроена со вкусом. Это несомненный успех. Чего еще желать? Ввиду слишком большого числа выставок я боялся провала. Но коль скоро я ошибся — тем лучше.
Хотел бы лично съездить поздравить Франца Журдена, но я прикован к своей комнате и вынужден ограничиваться тем, что мне расскажут, а это не так уж весело. Так-то!
138
Кань,
12 марта 1906 г.
Дорогой Дюран-Рюэль,
Эта «Голова» — моей работы, но ее, видимо, долго держали рядом с лампой или газовым рожком, так что свет падал на щеку, и она пожелтела. Я не разглядел под слоями лака, поправимо ли это. Ужасно расстроен историей с коклюшем: это не опасно, но тянется долго и утомляет детей. Дай бог, чтобы все поскорее прошло.