Дело тут, прежде всего, в том, что я выставляюсь в Салоне, а это несовместимо со всей этой затеей.
Итак, я еще и еще раз отказываюсь.
Картины же, которыми Вы располагаете, Вы можете отправить туда и без моего разрешения. Они принадлежат Вам, и я считаю себя не вправе препятствовать Вам распоряжаться ими по-своему, при условии, что это делается от Вашего имени. Настаиваю лишь на одном: пусть будет заранее оговорено и принято, что картины, подписанные моим именем, выставляются не мною, а Вами, их владельцем.
Таким образом, каталог, афиши, проспекты и прочие публичные уведомления должны содержать указания на то, что мои полотна выставляются г-ном Дюран-Рюэлем, собственностью которого и являются.
Благодаря этому меня не сделают против моей воли одним из «независимых» даже в том случае, если меня нельзя будет избавить от всякого соприкосновения с ними.
Не сердитесь на такое решение — оно ведь никак не задевает лично Вас, поскольку эту выставку устраиваете не Вы, а г-н Гоген, и верьте, что я по-прежнему остаюсь Вашим преданным и верным художником. Я просто защищаю наши общие интересы, так как полагаю, что, выставившись у Независимых, я добьюсь лишь того, что цены на мои полотна упадут вдвое.
Повторяю еще раз: мой отказ не должен Вас задевать, так как он адресован не Вам, а исключительно людям, стоять рядом с которыми мне не позволяют ни мои вкусы, ни мои и даже Ваши собственные интересы.
От всего сердца желаю Вам доброго здоровья и уверяю Вас в самых дружеских моих чувствах.
12
Алжир,
[март 1882 г.]
Дорогой господин Дюран-Рюэль,
Будьте добры, напишите мне несколько слов об итогах выставки. Я написал Вам в самый острый момент своей болезни. Не ручаюсь, что был достаточно благоразумен, почему и прошу Вас написать мне. Вы сообщили, что после 7-го вышлете мне просимое. Ловлю Вас на слове и прошу прислать 500–1000 франков, сколько сможете, по адресу: Алжир, улица Марин, 30. Если Вы располагаете большей суммой, передайте ее г-ну Берару, улица Пигаль, 20, до моего возвращения: у меня есть кое-какие творческие замыслы, осуществление которых потребует немалых денег.
Очень доволен, что так и не отправил Вам последнюю партию полотен, так как Вы послали бы их на выставку, а я, судя по статье Вольфа, отлично выражающей общее мнение буржуазных кругов, вижу, что мои картины можно показывать лишь после того, как выдержишь их в мастерской не меньше года. Года через 3–4 тот же Вольф найдет мои виды Венеции очень красивыми, но что поделаешь, если люди не умеют оценить по достоинству вещь, написанную всего 3 (sic!) месяца тому назад, и даже не способны разобраться, что она изображает?