Общеизвестно, что Помпадур покровительствовала писателям, музыкантам, артистам, художникам, за что и была вознаграждена не только их дружбой и множеством посвященных ей мадригалов, но и серией своих великолепных портретов, написанных Буше.
Умная, образованная маркиза понимала, что «галантный век» много больше «века Просвещения», почему, и переехав в роскошные апартаменты Версаля, не порвала своих установившихся раньше «опасных связей». Напротив, она перенесла дух вольнодумства и остроумия на «малые ужины» короля. От нее зависело, как мы скоро убедимся, очень многое, гораздо больше, чем от Шатору.
21 ноября 1744-го Вольтер празднует свое пятидесятилетие. Итоги прожитого им полувека не так уж плохи. Из гонимого литератора он превратился в европейскую знаменитость. На его счету немало выдающихся сочинений. Теперь он может ожидать уже не преследований, но покровительства двора. И вместе с тем он располагает все тем же постоянным убежищем, Сире, где больше чем когда-либо собирается провести остаток своих дней. Слабое здоровье заставляет думать, что жить ему осталось недолго. Но кому дано знать свою судьбу?
Именно тогда, не порывая с Эмилией, Вольтер обретает и новую музу в лице своей племянницы, мадам Дени. Вдовство ее отнюдь не безутешно. Она переехала в Париж и с помощью дяди открыла салон, желая радоваться жизни.
Уже говорилось, что никто из современников, более того, друзей, секретарей и слуг Вольтера, даже самых наблюдательных, не знал истинного характера отношений его и мадам Дени. Если некоторые и догадывались, то много позже, в Ферне.
Между тем уже в 1744-м, в Париже, этой женщине Вольтер дарит позднюю страстную любовь, неограниченное доверие, прощает все, даже дилетантские стихи. С его стороны это поистине слепое обожание. Вряд ли она платит ему тем же. Если и раньше мадам так занимало завещание дяди и она страстно стремилась еще при жизни Вольтера прибрать к рукам его состояние, то какие у нас основания думать, что теперь ей чужда корысть?
Стоила ли Мари Луиза такой любви? Она не была красавицей, но ее отнюдь нельзя назвать дурнушкой. Во всяком случае, и в тридцать два года вдовушка нравилась многим. Веселая и легкомысленная, она не наводила скуки. Один из посетителей ее салона, Сидевиль, хотел на мадам Дени жениться. Мы не знаем мотивов ее отказа. Не исключено, что она рассчитывала рано или поздно стать мадам де Вольтер. В романских странах близкие отношения и даже браки между родственниками не считались зазорными. (Вспомним, что брак Орлеанского с его двоюродной сестрой воспринимался так трагически лишь потому, что она была «незаконной».)