И поначалу Фридрих II словно бы не обманывает ожиданий просвещенной части человечества. Словно бы поступает как истинный приверженец идей Вольтера. Судите сами! Едва вступив на престол, отменяет пытки, освобождает крестьян от тягостного — налога на охоту. Благодаря ему в запущенную Берлинскую академию наук возвращается жизнь. Президентом ее становится наш старый знакомец, француз Мопертюи. Приглашает Фридрих в Академию и друга Вольтера, ньютонианца Альгаротти, человека независимого не только по своим убеждениям, но и благодаря богатству отца, итальянского банкира. Возвращается в Берлин и знаменитый немецкий математик Эйлер.
Сам Вольтер, несмотря на усиленные приглашения, в столицу Пруссии еще не приезжает. Но он пристально следит за каждым шагом «Северного Соломона», как называет Фридриха II. Узнав обо всем перечисленном и о том, что молодой король отменил установленный при его августейшем отце режим, когда не только существовал рекрутский набор, но новобранцев еще и покупали и похищали, Вольтер воскликнул: «Король-философ, какое чудо!»
Однако, несмотря на радость и надежды, вселяемые Фридрихом, Вольтер боится, как бы не изменились взгляды автора, уже не угнетаемого отцом наследника престола, но монарха. Поэтому он так торопится с изданием «Анти-Макиавелли», стремительно читает корректуры, теребит гаагского издателя Ван Дюрена, чтобы тот как можно скорее выпустил книгу.
И все-таки пока в Вольтере преобладает убеждение, что его друг и ученик будет «героем на престоле, не истребляющим народы военачальником, но великим правителем, полным любви к человечеству, стремления к миру, покровителем изящных искусств и наук, мудрецом на троне».
Восхищения и надежды рушатся еще не скоро, но опасения оправдываются много быстрее. Очень характерно отношение Вольтера к двум неприятностям, которые принес июль 1740-го. Его поверенный в Париже, аббат Муссино, тот же самый, который отправлял секретную почту в Сире, извещает своего патрона о банкротстве генерального откупщика Минеля. Вольтер из-за этого теряет 400 тысяч ливров, по-теперешнему — 40 тысяч долларов. Потерпевший пишет проникнутое злым юмором стихотворение и этим помогает себе забыть о потере. Но гораздо большим ударом для него является письмо от Фридриха. Вольтера огорчает уже начало, где идет речь об увеличении прусской армии (военная энергия короля, кстати сказать, удивляла даже его генералов). Правда, затем Фридрих пишет, что всячески поддерживает развитие торговли, промышленности, поощряет художников и скульпторов, доверительно рассказывает о себе самом и кончает фразой: «Никто не может так Вас любить и уважать, как я». Но есть и угрожающая приписка: «Ради бога, скупите весь тираж «Анти-Макиавелли»!»