Позади остались руины Зееловской оборонительной полосы, линии внешнего и внутреннего обвода, где стояли, медленно остывая остовы сгоревших «тридцатьчетвёрок» и ИСов, иногда вместе с экипажами. Пепел их уже разносил тёплый весенний ветер по чужой земле…
Маршал Г. К. Жуков знал цену той победы. В своих мемуарах он писал: «Следует подчеркнуть роль 1-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта, которая, выйдя на юго-восточную окраину Берлина, отрезала пути отхода 9-й армии в Берлин. Это облегчило дальнейшую борьбу в самом городе».
Берлинский гарнизон не пополнился дивизиями 9-й армии. Их было пять: 32-я добровольческая гренадерская дивизия СС «30 января», 25-я моторизованная, 712-я пехотная, а также пехотные дивизии «Берлин» и «Дёбериц», не учитывая ещё нескольких дивизионных штабов и отдельных полковых групп. Напрасно Гитлер в те последние дни Третьего рейха забрасывал ОКВ своими телефонограммами: «Где 9-я армия?» Наконец, 30 апреля в 1.00 начальник ОКВ генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель направил ему ответ: «9-я армия окружена». Армия генерала пехоты Теодора Буссе была зажата в Хальбском «котле», где её перемалывали танки и артиллерия соединений двух фронтов — 1-го Белорусского и 1-го Украинского. Забегая немного вперёд, отметим, что её остаткам удалось пробиться к позициям 12-й армии генерала В. Венка лишь 1 мая 1945 года. По данным немецких исследователей, из Хальбского «котла» вышли до 40 тысяч человек. Колонна была смешенная — в ней шли и гражданские беженцы. Маятник войны качнулся в обратную сторону, и то, что происходило на дорогах Смоленщины и Подмосковья в 1941-м, теперь происходило здесь, под Берлином.
Однако части вермахта, вырвавшиеся из одного «котла», тут же угодили в другой. Ни Буссе, ни Венк, ни другие генералы и командиры из остатков 9-й и 12-й армий уже не обращали внимания на приказы, поступавшие из Берлина. На следующий день они начали с боем прорываться к Эльбе и уже 3 мая направили к союзникам своих парламентёров.
Утром 23 апреля солдаты 11-го гвардейского танкового корпуса из уст в уста передавали содержание переданного по радио приказа Верховного главнокомандующего: личному составу корпуса объявлялась благодарность за прорыв вражеской обороны и успешное наступление на Берлин. Слова И. В. Сталина солдаты воспринимали как благодарность Родины и потому в бой шли с осознанием высокой значимости своей ратной работы.
В ночь на 24 апреля Катуков телеграфировал Бабаджаняну: не медля ни минуты, приступить к подготовке и форсированию Шпрее на участке Карлсхорст — Шеневейде, с ходу нанести удар в направлении Трептова, выйти главными силами в район Гёрлитцкого вокзала.