Голубые родники (Моложавенко) - страница 15
Не таким простым делом оказалось найти ее. Елсукова с утра до ночи на ногах — сама точно белка в колесе и людям сидеть не дает. А отними у нее каждодневные заботы да хлопоты — и не будет жизни. Теперь, когда хозяйство окрепло, многих из города потянуло обратно, к земле. Что ж, Елсукова принимает. Только бригаду или ферму такому уж не доверит: хоть и мужчина, а ненадежный…
— Видели фильм «Председатель»? — сказала нам Елсукова, когда мы наконец разыскали ее. — У нас тоже всякое бывало. Тоже коров подвязывали на веревках. Идут, случалось, рабочие на гипсовый рудник, а мы им навстречу, коров поднять просим. А в войну и того хуже. Тракторы ремонтировали, станок запустить нечем. Колесо с веялки приспособили, ручку приделали. Спрашивает токарь: «Ну, бабы, кто сегодня вместо мотора?» — «Давай я покручу…» Так вот и работали. Молодежь-то сейчас и не представляет, как все добывалось…
«Объединение» — богатый колхоз. Овощи и молоко — главный «конек» Елсуковой. Это здесь в предпоследний военный год старая колхозница Евдокия Нефедовна Лебедева побила мировой рекорд по урожаю капусты — двести тонн с гектара! — и получила Государственную премию. Правда, позже чуть совсем не перевели капусту: засадили все кукурузой да горохом. Теперь уже и прежние лебедевские рекорды по капусте перекрыты, и не только по капусте. Помидоры и картошка в колхозе тоже отменные. Стадо на фермах крепкое: больше двух тысяч литров молока от каждой коровы надаивают. Шефы из Новомосковска помогли теплицы поставить. Не теплицы — настоящие фабрики овощей: зимой мороз трескучий, а под стеклом — солнце, как на юге. Теперь Елсукова задумала строить дома городского типа, с газом и водопроводом.
…Узкой лентой вьется Дон, прячется от дороги за сплошной полосой лозняка и ракит. Трава выше колен — теплая, нагретая солнцем у верхушки, прохладная и сыроватая у самой земли. Желтые брызги лютиков, плети луговой кашки разбросаны у тропинки. Гудят шмели на солнцепеке, и трясогузка провожает пешехода настороженным взглядом. Где-то неподалеку отсюда, к юго-западу, Бежин луг. Совсем такой же. Место чистое, вольное, река близко — с русалками, конечно… Где ж им еще водиться, как не в Дону, русалкам-то?
Перевелись только они давно, вот беда. И в леших никто не верит. Нива-то не сказками, а трудом кормит.
Третий залп
В потертых бушлатах
И кожанках старых,
Усталые до немоты,
Гражданской войны комиссары
Обходят ночные посты…
Леонтий Шишко
Давно я решил непременно побывать в Люторичах — придонском селе, где родился Николай Руднев.
Я знал о Рудневе еще мальчишкой. Для меня и моих сверстников, донашивавших отцовские буденовки, он не был книжным героем. Отцы наши вместе с ним воевали в гражданскую. Володьке Вышкворцеву — парню с соседней улицы — Коля Руднев даже приходился крестным отцом (Володька и родился прямо в окопах под Царицыном). II никогда мы Руднева не величали Николаем Александровичем, он был для нас просто Колей, почти сверстником. От отцов хорошо знали мы, каким стойким и мужественным красным командиром был Руднев и как геройски погиб он осенью 1918 года под Царицыном. И все мы хотели чуточку походить на Колю. У нас даже игры ребячьи были про революцию — до синяков и шишек спорили, кто будет Ворошиловым или Рудневым, а кто — белым генералом (принуждали к этому «мелюзгу» — ребят посопливей).