Девчонки уже были там. С ошалелыми и перепуганными лицами, Саяка, Тами и Мимика окружили лежащую на палубе Матильду, сотрясающуюся в судорогах. Жрице было откровенно нехорошо, она стонала и металась из стороны в сторону с закаченными глазами. Периодически её тело сотрясалось в мелких, но сильных судорогах, а ногти на судорожно скрюченных руках снимали стружку с палубы.
— Что тут у вас творится?! — возопил я, чтобы возопить хоть что-то, демонстрирующее моё появление.
— Мы ничего не делали! — панически крикнула Саяка, глядя на трясущуюся жрицу, — Она сама такая!
Самое время было обменяться еще парой бессмысленных фраз, а то и кинуть в странно себя ведущую госпожу Шлиппенхофф исцеляющее заклинание, но, к сожалению, ничего из этих сверхпродуктивных действий организовать мы просто не успели. Матильда страшно хрюкнула, судорожно выгибаясь животом кверху как в одной из самых любимых своих постельных поз, а затем… засияла глазами и ртом!
Мы ошарашенно наблюдали, как бьющаяся об палубу ругающегося корабля девушка всё сильнее и сильнее светится ртом, глазами… вроде даже из ушей что-то такое льется… и не смотреть ниже пупка! Не смотреть! Тебе чудится!
Свет становился все ослепительнее и ослепительнее, из корчащейся Матильды определенно что-то лезло. Изо рта лезло. Оно нестерпимо сияло, а еще, кажется, ругалось. Вроде бы истеричным женским голосом, но это не точно.
Затем оно, всё-таки, вылезло, повиснув ослепляющей фигней прямо возле грот-мачты. В глаза от этого того било так, что я щурился как столетний китаец на предложенную столетним евреем цену за тысячелетнюю вазу эпохи Минь, но всё равно ничего не видел. Зато слышал.
- Ты должен был бороться со злом, а не стать им! Ты Герой! Твоя святая обязанность служить этому миру!! Ненавижу! Извращенец! Как ты посмел!! Осквернитель! Святотатец!!
— Ты что за коза сраная?! — не выдержал я от нервов и происходящего. Перед глазами тут же высветилась какая-то табличка, но сквозь ослепляющий свет ничего видно не было… еще хуже, чем до этого. Лихорадочно потыкав в неё, я добился, что табличка пропала, тут же с облегчением выдохнув.
Но рано.
Ослепительно сияющая фигура разразилась настоящим морем ругательств, истеричного визга и проклятий, после чего вот как-то взяла и с хлопком исчезла, оставляя нас всех в полном непонимании происходящего и с покрасневшими узкими глазами прирожденных японцев.
А через пять секунд мне на грудь пала захлебывающаяся слезами и соплями Матильда Шлиппенхофф, пытающаяся то ли меня задушить в объятиях, то ли захлебнуться самой тем, что из нее извергалось. Девушка пребывала в натуральной истерике, постоянно извинялась, дергалась и вздрагивала. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы сложить два и два, от чего я и начал гладить блондинку по плачущей голове, питая надежду её успокоить и попытаться понять, что за фигня здесь только что произошла. Вскоре ко мне присоединились остальные члены команды, а через полчаса всхлипов и вскриков, мы даже узнали, что произошло.