для собственного увеселения.
— Нифига себе ты подробности знаешь, — пух я с таких откровений.
— Мы когда-то перевозили историков-ученых, вот и нахватался, — скромно объяснил свои знания корабль, тем самым возбуждая у меня вопросы насчет своего темного прошлого.
Что же, теперь многое становится понятно. Века, а то и больше, Пантеон сидел как мышь под метлой, не только в страхе, что выкинутые на мороз мужики вернутся, но еще и почти без сил, так как все были (опять же со страху) вложены в одну единственную подушку-пердушку. Это позволило миру стать той красивой сказкой, что есть сейчас, а также слегка объясняло причины, по которым на меня кидаются местные небожительницы, ровно как и почему они при этом огребают.
— То есть, если хочешь знать мое мнение, капитан, то…, - Веритас сделал долгую паузу, — …ты их просто раздражаешь. Не делай такие большие глаза. Если верить рассказам девушек, а не верить им после вашего блистательного «опиратствования» я не могу, то для богинь твое существование стало вызовом, на который некоторым из них нестерпимо хочется ответить.
— Эк…, - умно ответил я, понимая, что корабль, несмотря на всю свою деревянность, безусловно прав. Что же, с этим придётся что-то делать.
Но потом.
Пока же нас ждет ловушка в виде труднопроизносимого острова-подземелья.
Интерлюдия
— Я знаю, где они! — раздалось под темными сводами некоего тайного подземелья, приспособленного под комфортабельный зал совещаний. Комфорт выражался в камине, коврах и стаканах с горячим чаем, но на бедность никто из присутствующих не жаловался. Более того, несмотря на острейшую актуальность произнесенной фразы, эти самые присутствующие (которых пригласили), куда больше внимания уделяли внешнему виду сказавшего. А точнее, изменениям, что с ним произошли.
Бодрый и крепкий дед, каким помнился людям легендарный Одай Тсучиноко, Странствующий Император, стал тенью самого себя. Но тенью злобной, демонической, искаженной. Выглядя вместо 90-та на все 150, старец безумно блестел белками глаз, скалился зубастым ртом, нервно дёргал пальцами, из-за чего отросшие на них ногти неприятно скрипели по столешнице. Веки у царственной особы подёргивались вразнобой, а зрачки глаз были разного размера.
Ему туго пришлось, решила Ямиуме Кокоро, весело болтая ножками, не достающими до противно холодного пола. Бывшая верховная ведьма чувствовала себя счастливой и довольной.
Поиски подчиненных, на которые отправилась превращенная в ребенка ведьма, потерпели крах. Ни своих ведьм, ни серьезных медведей она найти не смогла за все месяцы странствий, но зато, предоставленная сама себе, со временем пришла к мысли, что такие подчиненные ей и не нужны. А какой с них толк? На фоне пусть и нелюбимых, но могущественных напарниц монстры 35-го уровня и слабосильные заклинательницы не котировались совершенно, так зачем ими себя обременять? Просто по привычке? Так нет давно уже деревни в глубинах Великого Леса Кубо, есть только она, Ямиуме Кокоро, ведьма 272-го уровня. Ну и зачем ей эти пустышки?