— Олег, я уже высказалась по этому поводу. Так что тебе лучше уйти.
— И ты вот так выставишь меня за дверь? Даже чаю не предложишь? — опять перешел он на игривый тон.
Противно было наблюдать за его искусственностью! Чувствовалось, что он едва сдерживает злость, изо всех сил стараясь выглядеть любезным. До какой же степени она ему необходима! И как он сейчас жалок. Неужели сам не понимает очевидного? Или он просто привык при ней не притворяться? Скорее всего…
— Я напою тебя чаем, если обещаешь уйти сразу же после этого, — вынуждена была согласиться Милана. — Пойдем на кухню…
— Давай лучше тут. Меня расстраивает сердитое лицо твоей маман.
Милана не сдержала вздоха, наполненного разочарованием. Видно, придется сделать перерыв в работе, хоть и досадно до ужаса, ведь она взяла неплохой старт. Но делать нечего… Так и пришлось идти на кухню и готовить чай, хоть и не хотелось отвлекаться до ужаса, когда наконец-то мысли начали оформляться в единое целое.
Через несколько минут она вернулась в комнату с небольшим подносом и в удивлении замерла на пороге. Олег преспокойно рылся в ее сумке. Даже ее приход не заставил его перестать этого делать. От возмущения вкупе с удивлением Милана не знала как вести себя дальше.
— Что ты делаешь? — Она подошла к столу и опустила на него поднос, почувствовав слабость в руках.
— Ищу твой драгоценный блокнот, — спокойно ответил он, вернув сумку на место.
— Зачем?
— Чтобы позаимствовать часть гениальных идей, — ухмыльнулся Олег. Противно так, даже похабно. Этого она раньше не замечала за ним.
— Ты соображаешь, что говоришь и делаешь?!
— Да иди ты со своей чертовой моралью! — закричал он. Аж слюной забрызгал. — Мне это нужно, понимаешь?! Мне нужны твои идеи, а не ты — угрюмая зануда!
Милана попятилась к двери и распахнула ее. Сейчас ее обуял животный страх. Как тогда, в баре, ей показалось, что Олег ударит, такую неприкрытую ненависть прочитала в его глазах.
— Убирайся, — стараясь не повышать голоса, велела она, указав на дверь. Краем глаза заметила, как в коридоре появилась мама, готовая вступиться за дочь. Ситуация могла показаться комичной (в руках мама держала скалку), если бы все не было так грустно.
— Хочешь погубить мою карьеру? Мстишь, да? — Олег сейчас смахивал на сумасшедшего. Даже волосы его вдруг сами по себе встопорщились, словно встали дыбом от неконтролируемой злости. — Сволочь ты! Я тебе этого никогда не прощу и отомщу, вот увидишь. А когда ты будешь рыдать и убиваться, я буду громко ржать над твоим горем.
— Убирайся! — повторила она громче, чувствуя как всю ее прошибает внутренняя дрожь.