— наш путь».
Лабиринт улиц. Старьевщик, сидя прямо на асфальте среди разложенного товара, критически разглядывает на свет старые штаны. А в двух шагах от него за колючей проволокой поднимается рыжая, изъеденная непогодой и временем стена римского театра, к которому здесь привыкли и на который не обращают внимания. Когда же сюда попадают редкие туристы, то какой-нибудь восьмилетний Абдалла со всех ног бросается разыскивать уважаемого смотрителя. И тот бежит с ключами в руках, открывает калитку и вежливо приглашает следовать за ним.
Пройдя сырым проходом под аркой, турист попадает в светлую раковину театра. Разыгравшаяся фантазия рисует ему картины гладиаторских боев, травли диких животных, клетки которых он увидит у себя под ногами, битвы на арене при свете факелов, то есть все то, что действительно происходило в этом залитом солнцем и поросшем бурьяном театре.
Приезжие мусульмане спешат посетить мечеть Султана Ибрагима. Абу Исхак Ибрагим, балхский князь, отказавшись от власти и богатства, встал на путь религиозного подвижничества. Суфий, нищий, фанатик, он завершил свой жизненный путь в Джебле. Жизнь его была полна страданий, гонений, нищеты, людской травли. Когда же он умер, началось массовой поклонение его могиле, над которой выросла мечеть. Она стоит до сих пор. Только после недавнего землетрясения рухнул минарет и слегка обгорело дерево в углу двора.
В мечети прохладный полумрак, полы застланы циновками и коврами. Мне дают длинный балахон и платок на голову, которым я тщательно закрываю лоб, большую часть лица, и, босая, вхожу внутрь. Сквозь цветные витражи узких окон льется свет, падает на пол, на головы молящихся. Несколько в стороне надгробие Султана Ибрагима. Оно покрыто многочисленными приношениями— шелковыми платками всех цветов. Рядом стоит молодая женщина с печальным лицом, видимо, крестьянка из ближней деревни. Взгляд ее устремлен в одну точку. Пророку Мухаммеду приписывают изречение: «Когда вас приведут в отчаяние обстоятельства, ищите помощи у лежащих в могилах». Такого утешения, видимо, ищет и молодая женщина.
Деньги мгновенно исчезают в руке провожающего нас старика, и теперь он равнодушно смотрит мимо. Во дворике мечети играют ребятишки, с удовольствием позируют перед фотоаппаратом: придерживая одной рукой спадающие штаны, пристально, не отрываясь, глядят в объектив. Около желоба с водой юноша моет ноги, затем лицо. Только после этого он приступит к молитве.
К мечети примыкает здание старой бани с куполом. «Сколько лет она здесь стоит?» — спрашиваем мы Саида Асада, уроженца этих мест. «Не знаю, этого уже никто не помнит, может, 500, а может, и больше». Сегодня женский банный день, и мне предоставляется возможность спуститься вниз по старым каменным ступеням. Навстречу идет молоденькая, пышущая здоровьем и чистотой женщина. Она вся в черном, но даже этот цвет не может заглушить той радости и полноты жизни, которые излучает ее милое лицо. В вестибюле бани (если можно так выразиться) небольшой бассейн с прохладной водой, куда некогда, вероятно, окунались после горячей бани. Но сейчас здесь плавают обрывки бумаги, огрызки яблок. На скамьях отдыхают уже одетые женщины. Старая банщица в длинных нечистых шароварах и бесформенном платье, с головой, замотанной чем-то серым, устало дремлет на скамье.