Все сказанное до сих пор об алжирской столице относится к европейским кварталам, выстроенным в основном французскими или учившимися во Франции алжирскими архитекторами, а также зодчими многих других стран — от Египта до Бразилии. Однако, попав в Касбу, бывшую цитадель, а ныне старинный мусульманский квартал, мы увидели, что принцип города-лестницы тут воплощен с еще большей силой и скорее всего отсюда заимствован. В сущности, природа не оставила здесь возможности какого-либо иного выбора.
Если войти в Касбу «сверху», со стороны района Тагарэн (того самого, на месте которого была основана первая деревня арагонских мавров-тагаринов), то сначала видны глухие, мрачные стены тюрьмы Барберус, а далее — крутой, относительно узкий и довольно грязный спуск мимо тесных, кривых проулков, вывешенного прямо — на дороге белья, редких дверей и закрытых ставнями окон, по замусоренным бесчисленным ступенькам. И вся эта лестница, вернее, лестничный коридор (большая часть пути перекрыта сверху сводами различной высоты или же выступающими верхними этажами домов) представляет собой сплошной торговый ряд. Магазинчики, ларьки, лавки, парикмахерские, булочные, всевозможные мастерские. Прямо «а улице бреют, стригут, что-то чинят, шьют, плетут, но главным образом пекут и жарят, далеко распространяя аромат свежих чуреков, блинов, печенья и сладостей. Здесь же — бесчисленные кафе с пышными названиями «Барака» («Благословение»), «Ислам», «Революция» и т. п. Однако хозяев, обычно стоящих или сидящих у дверей, почти не видно за целой тучей детворы, неукротимо галдящей, мгновенно исчезающей в лабиринте неожиданно возникающих слева и справа проходов и столь же молниеносно вылетающей из них. Проходы ведут не только в сторону, но и вверх или вниз, зияют проломами, обнажившейся кирпичной кладкой ветхих стен. Иногда проход столь узок, что его целиком загораживает вывешенная для продажи куртка или свитер. Хозяин этого товара, переговариваясь с соседом в глубине прохода, и не думает убирать своеобразный занавес, скрывающий от него собеседника.
В Касбе мне приходилось бывать несколько раз. Запомнилось ее посещение в декабре 1973 г., когда нашим гидом был 24-летний Аззеддину. Жизнерадостный, быстро схватывавший все буквально на лету, он как бы символизировал пытливость и жажду знаний современной алжирской молодежи. Проучившись полтора года в Алжирском университете и по полгода в Англии, Канаде, США и ФРГ, Аззеддину бегло говорил по-английски, no-французски, по-немецки, по-испански и по-итальянски, понимал по-сербски и немного по-русски после трехмесячной стажировки в Югославии и Польше.