Когда-то это место находилось вне города (само название «Кечава» означает «козлиный холм»). Выше же мечеть — в самом центре столицы и усердно посещается как алжирцами, так и иностранными туристами, заходящими сюда обычно после экскурсии по Касбе. Во всяком случае, наша группа, войдя в мечеть, оказалась здесь не единственной. В полумраке мы с трудом различили высокие колонны, лепные узоры и вязь декоративных надписей. На коврах и циновках застыли согнутые в земном поклоне фигуры немногочисленных молящихся, в основном пожилых. У выхода же из мечети мы увидели немало молодежи. При этом создавалось впечатление, что большая ее часть пришла сюда не молиться, а просто поболтать с друзьями и поглазеть на туристов.
Аззеддину среди этой шумной толпы быстро находит знакомых. Они со смехом окружают его, тормошат, расспрашивают. Исподволь наблюдаю за ними. Конечно, есть среди них по внешности вылитые йеменцы или саудовцы. Но у большинства — так называемый средиземноморский тип, одинаково распространенный в Италии и Сирии, в Ливане и во Франции, в Египте и Греции, в Тунисе и Турции. Это относится и к Аззеддину: продолговатый овал лица, прямой нос, правильные, нерезкие черты. Только матовый блеск темно-карих глаз да оливковая смуглость напоминают об арабском происхождении его матери. Окружившие его юноши выглядят примерно так же. Это и неудивительно: в горожанах Алжира давно уже смешалась кровь не только арабов, берберов и турок, но и европейцев. Ведь в средние века сюда переселились андалусцы, этнически — преимущественно европейцы. Кроме того, тысячи итальянцев, испанцев, французов, попадая в плен к корсарам, принимали ислам и оседали в Алжире. Наконец, присылавшиеся из Турции янычары были не столько турками, сколько греками и славянами по происхождению.
Центральное место на площади Павших героев — самой большой в столице — занимает Джамаа аль-Джадид, Новая мечен», или, как здесь ее принято называть, Рыбачья. Она выстроена в 16(50 г. для мусульман ханифитского толка, которого придерживались господствовавшие тогда в стране турки. На этом месте стояла небольшая мечеть местных рыбаков (Масджид аль-Хауатип), название которой и перенесли впоследствии на Джамаа аль-Джадид. Легенда гласит, что строители (пленные генуэзцы) тайно придали ей в плане форму креста, за что и были потом казнены. «Нет ничего более неправдоподобного», — решительно отвергает эту версию алжирский историк Мулуд Гайд, ссылающийся на то, что еще турецкий султан Мехмед II после взятия Константинополя в 1453 г. предписал «крестообразную форму как официальную модель мечети». Иными словами, османские мечети должны были копировать Айя Софию, имевшую в плане форму греческого креста. Достоверно лишь, что строил Джамаа аль-Джадид местный архитектор Хабиб аль-Хадж, что средства на нее собирал весь город и что ее всегда более охотно посещала городская беднота. Расположенная чуть ниже уровня современного города, как бы в предшествующем историческом слое, она тем не менее резко выделяется на сероватом фоне каменных плит площади и синевы подступающего моря яркой белизной своего огромного купола, возвышающегося над четырьмя малыми куполами, и массивных прямоугольных стен с зубчатым фризом. Построенный в 1853 г. призматический трехъярусный минарет с часами выглядит как неудачная попытка придать этому самому типичному в Алжире памятнику турецкой архитектуры обычный магрибинский вид. Издали Джамаа аль-Джадид напоминает скорее гигантскую куббу, нежели мечеть.