Даниил.
Я проснулся оглохший от стука колес. Снова этот сон явился вестником из забытого прошлого. Хорошо хоть приснился на этот раз под утро. Пока приходил в себя, прозвенел будильник.
Со вчерашнего вечера настроение мое держалось на одной отметке — ниже среднего, ближе к упадочному. И я точно знал причину — Настя уезжает, и не будет ее неделю, а может и больше. Едет в командировку, договариваться о чем-то там с ТЮЗом, о чем именно я не знал, да и не в этом было дело…
— Чаек? Отлично! Нет ничего лучше бодрящего утреннего чая, — зашел в кухню традиционно обнаженный по пояс дядя Саша, натирая спину полотенцем.
Опять обливался ледяной водой, закалялся. И как у него это только получается? Мне становилось плохо от одной мысли, что выливаю себе на голову тазик холодной воды. У меня точно сердце сразу же остановится. А он это дело обожал в любое время года.
— Чай готов, — разлил я напиток по бокалам.
Сам я летом любил пить кофе по утрам, а зимой — чай. Сегодняшнее утро выдалось практически зимним. Ночью выпал снег, и теперь за окном царил белый цвет. Обычно такая картина навевала неясные воспоминания о чем-то приятном, но не сегодня…
— А ты чего какой смурной? Не выспался?
Дядя Саша шумно прихлебывал чай в прикуску с печеньем. Мне же кусок не лез в горло.
— Настя уезжает.
Она вчера мне сообщила об этом, как о чем-то будничном.
— Завтра у меня весь день будет занят до позднего вечера. А послезавтра я еду… — назвала она мой родной город. — Нужно порешать так кое-какие дела.
— Надолго? — только и смог выговорить я.
Вдруг стало так плохо от мысли, что какое-то время не буду ее видеть. Даже сам не ожидал подобной реакции.
— Точно сказать не могу. На неделю, наверное…
Я все ждал, что она еще что-то добавит, но заговорила Настя на другую тему, и больше мы за весь вечер так и не вернулись к разговору о ее поездке, что для меня значило — к расставанию. И мысль эта отравляла мое сознание весь вечер, всю ночь и вот сегодняшнее утро.
— Уезжает — в смысле переезжает? В другой город? — уточнил тренер.
— Нет, конечно! — возмутился я. — В командировку.
— Подумаешь, делов… Вернется же, — пожал дядя Саша плечами, и меня его такая реакция, близкая даже не к равнодушию, а к пренебрежению, возмутила до глубины души. — Было бы из-за чего рвать сердце.
— По-другому не получается, — отвернулся я в сердцах к окну.